от него мира. Отписал Девлет-Гирею: «Видишь, что война с Россией уже не есть чистая прибыль. Мы узнали путь в твою землю и степями, и морем. Не говори безлепицы и докажи делом свое искреннее миролюбие — тогда будем друзьями» [379].
Но стоит обратить внимание на важнейшее обстоятельство! Царь не начал поход, но официально и не отменил его. Приговор о походе приняла Боярская дума, он приобрел силу закона! Иван Васильевич оказался не в силах стукнуть посохом по полу и перечеркнуть его! Получилось, что не имел права! Вот тут-то и сказались усилия «Избранной рады» выхолостить сам принцип Самодержавия. Подменить его «конституционным» началом. А теперь Ивану Васильевичу навязывали гибельное решение и «стужали» выполнять его. Царь вынужден был просто уклоняться, спускать операцию на тормозах.
Но если на юге беды удалось избежать, то на западе противники России в полной мере воспользовались перемирием, которое подарил им Адашев. Кеттлер сумел навести порядок среди зашатавшихся орденских начальников, а 31 августа 1559 г. в Вильно был подписан договор о переходе Ливонии в «клиентелу и протекцию» Сигизмунда. Причем Орден согласился на гораздо большие уступки Литве, чем требовал от него царь! Отдал «в залог» королю 6 крепостей, а за вооруженную поддержку обещал после войны выплатить невероятную сумму в 700 тыс. гульденов. Но в договоре имелся пункт, показывающий, где он намеревался добыть деньги. Литва и Орден обязались разделить будущие завоевания в России! [379] Речь шла уже не об оборонительной, а о наступательной войне!
Стала смелеть и Швеция. Предоставила беженцам из Ливонии убежище на своей территории. Помогла деньгами Ревелю (Таллину). А уж «посредники», датчане, развернулись вовсю. Сперва они повели переговоры с Рижским архиепископом, переманивая в свое подданство. Но он предпочел со своим архиепископством передаться Сигизмунду. Зато 26 сентября под власть Дании перешел Эзельский епископ с его владениями — Моонзундским архипелагом и западной Эстонией. Император Фердинанд за время перемирия успел созвать сейм. В данном случае германские князья и города, как католики, так и протестанты, проявили чрезвычайно редкое единодушие. Имперский сейм решил выделить Ордену 100 тыс. золотых. Большой заем Кеттлеру предоставил и герцог Прусский. Да и ливонские купцы, магистраты стали теперь щедро выделять деньги на войну, вводили дополнительные налоги. Коадъютор Рижского архиепископа Кристоф Мекленбургский выехал в Германию набирать солдат.
И еще одно совпадение. Как раз в это время римский папа Павел IV сумел прекратить давнюю войну Франции против испанских и германских Габсбургов. Сделал он это совершенно необычным способом. Обратился с посланием не к монархам, а к фаворитке французского короля Диане Пуатье. Ей чрезвычайно польстило, что ей написал сам папа, и она подтолкнула короля к миру. Но в результате множество наемников осталось без работы. Кристоф Мекленбургский вербовал их целыми отрядами, грузил на суда и оправлял в Прибалтику. Против России сплачивалась мощная коалиция. А если бы планы «Избранной рады» исполнились, царские полки двинулись бы в южные степи и погибли там, каковы могли быть последствия? Господь уберег от такой чудовищной катастрофы. И Иван Васильевич.
≡
страница 4 из 12 (раздел 19 из 37)
AA
Глава 19
Царь и его советники
Заговорщики и изменники были не только в России. Во Франции это считалось вообще чуть ли не нормальным явлением. А в Англии на Марию Тюдор озлобились «новые люди», лишившись «свободы» грабить собственный народ. В 1558 г. против нее вспыхнул очередной мятеж. Королева имела все основания не доверять своим военачальникам, решила сама возглавить усмирение. Это выглядело не сложно, народ ее любил и был на ее стороне. Но в походе она внезапно скончалась. Очевидно, отравили. Потому что в Лондоне заговорщики уже изготовились, ждали ее смерти и сразу же захватили дворец, посадили на трон ее сводную сестру Елизавету.
К власти вернулись те самые «новые люди», чей разгул окоротила Мария. Англия из католической опять превратилась в протестантскую страну. Массы крестьян снова сгоняли с земли огораживаниями. А против бродяжничества были введены драконовские законы. Каждый человек в возрасте от 20 до 60 лет обязан был трудиться. Безработный поступал в полное распоряжение того, кто о нем донесет. Загоняли на мануфактуры, где условия работы и жизни в общих бараках современники сравнивали с «преддверием ада». Продолжительность рабочего дня определял хозяин, он имел право наказывать работников плетью. За побег — пожизненное рабство с выжиганием клейма на щеках. За третий побег — виселица. Впрочем, беглый или уклоняющийся от найма мог прокормиться только воровством, а за это вешали сразу.
Однако новая королева Елизавета не мешала вельможам править так, как им надо. Не лезла в дела парламента, где заседали те же «новые люди», землевладельцы, крупные купцы, принимали выгодные им законы. Поэтому ее правление прославили как «золотой век» Англии — в отличие от «кровавой» Марии Тюдор. И только на слишком выгодных взаимоотношениях с Россией переворот никак не отразился. Московская компания, основанная Марией, процветала, ее оборот ширился.
Ну а Ивану Васильевичу приходилось очень трудно. В июне 1558 г. у него скончалась дочка Евдокия. Сколько ей было? Мнения расходятся, от нескольких месяцев до двух лет. В любом случае, малышка. Причина смерти неизвестна, но это была уже третья умершая дочка. Вместе с сыном Дмитрием — четвертый ребенок, погибавший в младенчестве. Но переживания, горе родителей — все осталось сокрыто для посторонних. Как раз в это время царю пришлось понукать Шуйского, Серебряного и Курбского, чуть не сорвавших наступление в Прибалтике. А в перерывах между заседаниями с боярами, донесениями с фронта, составлением приказов, по вечерам, утешал Анастасию.
В 1559 г. государь только в сентябре смог похоронить так и не начавшийся Крымский поход. Воинов, простоявших на Оке все лето, распустили по домам. 1 октября праздник Покрова Пресвятой Богородицы Иван Васильевич встретил в Москве. Это был день взятия Казани, и как раз к годовщине Барма и Постник со своими мастерами завершили чудный храм Покрова Божьей Матери, митрополит освятил его. А осень была самым спокойным временем года, можно было немножко отдохнуть. Иван Васильевич с семьей отправился на богомолье. На этот раз выехали поздно, а в ноябре истекал
