отозвался, снова начиная злиться. Несколько минут назад ему было совсем не весело, когда искал ее и не мог дозвониться.
— А чего это ты командуешь? Ты мне еще не муж. Ты еще бесправный. Вот женишься на мне, тогда и будешь командовать. А то вздумал сцены тут закатывать! Не предупредили его, понимаешь…
— Я сейчас такую сцену закачу, не откатаешь. Мне для этого печать в паспорте не нужна. Мне и без нее командовать положено. Как я сказал, так и будет.
— Положено, положено, — мягко сказала она. — Только это…
— Что?
— Давай не будем устраивать пышную свадьбу. Пусть все будет тихо и красиво.
— Хорошо.
— И сразу поедем отдыхать, а то мы на больничном были, а в отпуске ни дня.
— Обязательно.
— Смерть как люблю, когда ты командуешь, — со вздохом она прижалась к его губам, но поцелуй не задержала. — Ты вообще понимаешь, что происходит? Я за тебя замуж выхожу.
— Не боишься? — довольно улыбнулся Вадим.
— Нет, — покачала головой и очертила пальцем его улыбающиеся губы. Чувство, овладевшее ею, было похоже на предвкушение их первой ночи. Одновременно сладостный и волнующий трепет смешивался со страхом перед последствиями этого шага.
— Все будет хорошо. Я уже привык говорить громко и смотреть тебе в лицо. — Он крепко обхватил ее, словно хотел защитить от последних сомнений.
— Фигня все, будь что будет. Может, это моя плата за любовь. Твою. Мою. Может, это плата за счастье. Ты так не думаешь?
Вадим на это ничего не ответил — лишь пожал плечами.
— Ну, оглохну… Ну и что теперь… Тебя я все равно услышу. — Скользнула ладонью по его небритой щеке. — Прочитаю по губам… по глазам… они мне никогда не врут. Красиво говорить ты все равно не умеешь.
— Красиво говорить не умею… — задержав ее руку, ненадолго прижался к ней губами, — красиво любить буду… до конца жизни… я буду тебя любить.
* * *
— Наконец-то! Глазам не верю! Приехали! — воскликнула Ангелина Дмитриевна, крепко обнимая сначала сына, а потом и его жену.
— Мама, когда ты так говоришь, я затрудняюсь определить, то ли ты сильно рада, то ли выгнать нас в шею собираешься, — как всегда не удержался от иронии Вадим.
— И то, и другое, — засмеялась Регина, поддержав мужа.
— Ох, сынок, как я люблю твою жену. У нее отменное чувство юмора. — Ангелина Дмитриевна восприняла эту шутку как повод еще раз расцеловаться с детьми в обе щеки.
— Я просто знаю, что свекровь у меня с изюминкой.
— Вот! Очаровательная же особа! Никто так не умеет деликатно обозвать меня ненормальной.
— Мама, ну что вы, я вас всей душой люблю, — посмеялась Реня, и ее синие глаза засветились воодушевлением и радостью жизни.
— Ладно, ладно, не надо из меня слезу вышибать. И все равно вы бессовестные. Давным-давно из отпуска вернулись и даже ни разу не заехали.
— Мам, дела, ну честно. Вообще некогда было, — Шамрай прижал руку к сердцу, но мать отмахнулась от его объяснений и властно подтолкнула в сторону гостиной, откуда слышался оживленный разговор отца и Кирилла.
— Что за цвет? — ухватила Регину за локоть. — Что это? Платье зеленое — и лицо сразу зеленое. Тебе категорически не идет этот цвет, слышишь? Никогда больше не надевай это платье.
— Хорошо, не буду, — засмеялась Регина, ни капли не расстроившись, что свекровь не оценила ее шелковое платье оливкового цвета. За три года привыкла, что «мама лучше знает».
— Садитесь за стол, только вас и ждали, — ворчала Светка.
— А чего ждали? Мы ж не манна небесная, — бросил в ответ Вадим.
— Вадя, не спорь с сестрой, она сейчас голодная, и это может быть опасно для жизни, — пошутил Кирилл, поднимаясь с кресла.
— Киря, а ты муж или где? Принимай удар на себя, — посмеялся Константин Львович, и все оценили его шутку. Все, кроме дочери.
— А у Кири сегодня выходной, — парировала она.
— У мужей и отцов выходных не бывает, моя дорогая, — сказал отец и любовно погладил ее по голове. Света улыбнулась и чмокнула папу в щеку.
— Вы все, конечно, останетесь ночевать у нас, — сразу заявила Ангелина Дмитриевна, как нечто само собой разумеющееся.
Дочь кивнула в знак согласия, сын некоторое время отпирался, но его протесты были пресечены мягкими, но настойчивыми уговорами.
— Света, когда маме подарочек будет? — небрежно поинтересовалась мать, и все засмеялись.
— Мы брата ждем. Нам вперед него нельзя, — невозмутимо сказал Кирилл.
— Киря, — словом и взглядом попыталась усмирить мужа Света.
— Правду ж говорю. Спасибо Вадиму, что женился. Вадька б не женился, мы б так и сожительствовали.
— Ничего плохого в этом не вижу, — пробурчала Света, со вздохом посмотрев на свою правую руку.
За три недели до Вадькиной свадьбы Света вдруг решила, что тоже хочет выйти замуж. День рождения вместе празднуют, так почему бы и свадьбу в один день не отмечать? И родители, и Вадим с Региной лишь обрадовались такому неожиданному решению, торжество получилось бурным, красивым и запоминающимся.
Разговоры о детях не замолкали с первого дня, но мало-помалу Регина пришла в себя, оправилась от своих потрясений и уже не вздрагивала всей внутренней болью. Время обладает великой силой, любая боль отступает перед зовом жизни и меркнет перед могучим зовом сердца. Нет смысла нести вечный траур по своей потере. Нужно смотреть вперед, нужно хотеть, мечтать. В том, чтобы делать счастливым любимого человека, тоже есть большой смысл. Избавлять его от тревог и добавлять счастье. Быть всегда рядом, слышать смех, чувствовать его тепло и отдаваться только ему целиком и полностью.
Нужно просто жить.
Жить ради самой жизни.
Регина не обманывала, она действительно полюбила родителей Вадима как своих собственных, и они отвечали ей тем же: относились как к родной дочери. Это было приятно и ценно — чувствовать такую сильную поддержку от чужих по сути людей. Шамраи-старшие дали ей гораздо больше, чем просто доброжелательное отношение, они дали твердую уверенность, что она часть их семьи. Особенно это чувствовалось в такие моменты, когда вся семья собиралась за общим столом.
Они поужинали, выпили чаю в гостиной, а потом еще часа два разговаривали, сидя на террасе. Все-таки за городом особый воздух, и по-особому чувствуется обычный летний вечер.
Легли за полночь, но около часа ночи мать застала сына на кухне у аптечки.
— Вадик, что случилось? — спросила она, нервно сцепив руки.
— А ты чего не спишь? Мысли дурные мешают? — вместо ответа спросил он.
— Скажи мне, что ты там ищешь?
— Что-нибудь противорвотное… наверное…
— Зачем?
— Блюем мы.
— Кто?
— Ну не я же! Накормила Реню чем-то… хрен знает чем… — Вадим, наконец,
