пол, Кристина держала его, трясла, умоляя бога вернуть ей мужа.
Но его глаза были пусты, улыбка застыла на лице. Женщина встала на ноги.
— Н-е-т, — закричала она, повернулась к двери, куда вбежал Карлос, за ним следовали врачи. — Нет, сынок, нет, я… — она протянула к нему руки, сделала шаг и потеряла сознание, упав в руки сына, о котором даже не знала…
Глава 15
Энрике остановил машину и вышел. Уже темнело, да и погода стала портиться, но он не мог не приехать, Роберто попросил его. Тяжело вздохнув, готовясь к очередным уточнениям, переделкам, а иначе зачем тот его сюда позвал, он подошел к двери и позвонил.
Роберто, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами и босой, открыл дверь, приглашая зайти его в дом. Энрике зашел и обомлел. Посреди комнаты у камина, который так тепло и ярко горел, стояли два огромных дивана, два кресла, мягкий и пушистый ковер лежал на полу, это смотрелось как бы неуместно, посреди пустой комнаты, но именно от этого места веяло уютом, в то время как по дому разносилось эхо, словно как крик дома, который требовал и жаждал своего обустройства. На столике стояла открытая бутылка виски и два бокала.
— Ты кого-то ждешь? — Энрике в нерешительности стоял у порога.
— Проходи, не пугайся, — Роберто похлопал друга по плечу. — Вот решил приобрести, а то приезжая сюда, негде даже присесть, а теперь стало тепло, до уюта правда далеко, но уже начало.
— Что ты хочешь этим сказать? — Энрике не знал — чего ожидать от него. — Что с тобой происходит? У тебя все в порядке?
— Я сам себя не узнаю, — спокойно сказал Роберто, — ты будешь? — он налил во второй бокал виски и подал Энрике. — Все меняется, — он задумчиво смотрел на огонь.
Энрике присел на диван, Роберто же опустился на пол, облокотившись на кресло, свободно, просто, беззаботно, так на него не похоже.
— Тебе здесь хорошо? — осторожно спросил Энрике. Он знал, что тот не любит говорить о себе, о своих проблемах, заботах. Они познакомились десять лет назад, их дружба складывалась из доверительных отношений, но только относительно работы. Энрике же всегда делился событиями своей жизни, Роберто же просто отмалчивался, бросая несколько фраз о дочери, но эти слова были пропитаны глубокой привязанностью, которую Роб никогда не показывал на людях, прятал от себя и от всех. О жене и их отношениях молчал. Энрике становился свидетелем череды его новых знакомств с новыми женщинами, кто-то задерживался, кто-то проходил мимо незаметно. Казалось, что Роб кого-то ищет в каждой из них, но все разговоры о любви пресекались. Хотелось ли Энрике узнать, что послужило тому причиной, да, но Роберто всегда уходил от ответа. Энрике знал, что на него можно положиться в трудную минуту. В глубине души он его жалел, что тот так и не научился веселиться. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь вернул ему радость жизни.
Роберто, не поворачиваясь, кивнул.
— Впервые, мне захотелось согреться, — он сделал глоток, — решил, что пора закончить дом.
Энрике чуть не поперхнулся.
— Что ты сказал?
— Хочу закончить дом, я должен это сделать, — Роб был настолько спокоен, словно наконец-то пришел к внутреннему согласию с самим собой, что это даже пугало Энрике, ведь на протяжении стольких лет это связывало их. — Должен закончить и отпустить.
— Рад это слышать, — Энрике с осторожностью подбирал слова, боясь спугнуть друга, чтобы тот опять не замкнулся в себе. — А что отпустить?
— Прошлое, — Роб сделал глоток, смотря в огонь. — Его надо отпустить, перестать себя мучить.
— Что ты хочешь здесь сделать? — Энрике понимал, что его надо медленно разговорить, меняя темы разговора. — Ты будешь здесь жить?
Роберто замер от этого вопроса, а Энрике стал корить себя, что задал его.
— Хочу, чтобы здесь было уютно, тепло, — он повернулся к другу. — Хочу здесь жить. Очень хочу, ты даже не представляешь на сколько велико мое желание, — сказав, Роб отвернулся, но Энрике успел увидел в глубине его глаз огонек надежды.
— Это хорошо, — Энрике улыбнулся, сколько же у него душевных ран, впервые он так откровенен с ним, впервые говорит о будущем. — Мы все сделаем, как ты захочешь? Предназначение комнат?
Роберто задумался.
— Я могу тебя попросить об одном одолжении?
— Да конечно, что за вопрос, — Энрике снял пиджак.
— Кристина же познакомилась с Паулой.
«Паула, так вот значит для кого он строит этот дом,» — подумал Энрике.
— У нее отлично получилось с квартирой. Пусть сделает этот дом для меня, только не говори — чей дом, — Роберто повернулся к нему и улыбнулся. Его глаза заблестели. — Скажи, что этот дом, он должен стать настоящим, живым, ты меня понимаешь? Дай ей полную свободу, пусть творит, пусть сделает таким, как будто бы для себя.
— Ну не совсем, и как мне объяснить Кристине, она предпочитает общаться непосредственно с клиентом, тогда она понимает, как все должно быть устроено.
— Скажи, что человек живет заграницей. Пусть детали проект высылает на электронную почту, это ведь возможно.
— Роберто, а к чему все эти тайну? Почему нельзя сказать прямо. Тем более, что вы знакомы? Не понимаю.
— Мне так хочется, — легко сказал Роберто, как мальчишка, — почему я не могу себе этого позволить? — удивленно спросил он Энрике.
— Можешь, просто на тебя это совсем не похоже. А вдруг тебе не понравится?
Роберто взглянул на друга. Ему не могло не понравится то, что сделано руками Кристины, но этого он не мог ему сказать.
— Поверь, мне понравится, у тебя хороший специалист, и я решил, что хватит мне вмешиваться, этот дом надо закончить, а с моей помощью этого точно не произойдет, так что я отдаю тебе все бразды правления. Еще налью?
Энрике кивнул. Роберто его удивлял. Дальше их беседа потекла плавно, порой перебрасываясь шутками, они весело смеялись. Энрике не захотел уезжать, остался на ночь, да и куда ему было ехать в пустой дом, где его никто не ждал. За окном шел дождь.
— Ты же не против провести ночь по-спартански? — смеясь, спросил его Роберто.
— Ну это не совсем по-спартански, все-таки есть, где спать. Надо вот только с едой решить вопрос, и жизнь покажется совсем прекрасной, — Энрике был очень рад, что приехал сюда, ведь совсем не ожидал найти здесь такого теплого общения.
Кристина, как в тумане слушала то, что ей говорят врачи, она еще не до конца пришла в себя. Рядом сидел бледный Карлос. У нее был одна единственная мысль — Рафаэль мертв. Кто-то принес ей чай,
