– Хочу стянуть у нее курево, – пояснила девочка, извлекая из кармана на юбке леди Обри жестяную коробочку. – Такой табачок стоит, наверное, немало, – добавила она, доставая тонкую дамскую сигарку и спичку. После чего, не обращая внимания на потрясенное состояние сестры, чиркнула спичкой о дно коробки, закурила, пару раз пыхнула. Затем, тряхнув рукой, загасила спичку и протянула сигарку Кэролайн: – Хочешь попробовать?
– Нет, конечно!
Симона пожала плечами и, вернув сигарку себе в рот, воззрилась на лежащую леди Обри.
– Слушай, Кэрри, пока эта туша не очнулась, хочу тебе кое-что сказать. Ты знаешь, все это… – Она повела рукой вокруг. – Все эти уроки танцев и чужих языков, наряды и езда в дамских седлах никогда не смогут меня изменить. И совершенно не важно, был прежний герцог моим отцом или нет. Черт! Да судя по тому, как я отличаюсь от тебя и Фионы, скорее всего нет.
– Симона, это уже не имеет никакого значения, ты юридически признана его дочерью.
– Пусть даже так, – согласилась девочка. Пройдя к лестнице, ока уселась на ступеньку и спокойным прозаическим тоном продолжила: – И все же мой папаша вряд ли был герцогом, ведь моя мамаша работала проституткой. Кэрри, я обречена с самого рождения, и никакие бумаги тут ни черта не изменят. Пускай меня будут называть «леди» – все равно каждый, кто на меня глянет, сразу же догадается о моем происхождении.
– Да нет, Симона… Никто ничего такого не заметит.
– Ну вслух-то, конечно, никто высказываться не будет. Все будут просто притворяться, потому что только так можно заполучить наши денежки. И если ты думаешь иначе, то ты сама себя обманываешь. Для мужчин мы всего лишь ступенька, наверх. – Симона кивнула на леди Обри: – Ты думаешь, стала бы она с нами возиться, если бы мы не были под крылышком у Дрейтона?
Что верно, то верно… Леди Обри смотрела бы на них как на пустое место.
– Наверное, нет, – ответила Кэролайн.
– Не «наверное», а «точно». – Затянувшись, Симона пустила к потолку облачко синеватого дыма. – И то, что я сижу в седле по-мужски, абсолютно ничего не значит. Да я могу хоть голая проехать по Трафальгарской площади, и это ничуть не перевесит моего приданого.
– Таким поступком ты просто осложнила бы себе жизнь, – предупредила Кэролайн. – Без всякой на то необходимости.
Симона усмехнулась и снова взглянула на леди Обри:
– Но не настолько, насколько я осложню жизнь всем этим клушам. Потому что когда им придется разговаривать со мной, глядеть мне в глаза, любезно улыбаться, они будут понимать, что я прекрасно знаю, как низко они могут опуститься ради денег. – Симона вновь устремила взгляд на Кэролайн. – Потому что, несмотря на все их наряды и утонченный вид, они мало чем отличаются от самой обыкновенной шлюхи.
Да, что ни говори, Симона умеет выразить самую глубинную суть вещей. Жестко и хлестко.
– Но это мой взгляд на жизнь, – продолжила девочка, попыхивая сигаркой. – Твоя мать не была проституткой, поэтому у тебя побольше шансов стать настоящей леди.
– Вряд ли, – возразила Кэролайн. Ощутив вдруг какую-то слабость в коленях, она приблизилась к лестнице и устроилась рядом с сестрой. – Шансов у меня не так уж много.
– И что ты собираешься делать дальше? – спросила Симона. Они обе взирали на лежащую леди Обри. – Так и будешь плясать под ее дудку? Или, может, начнешь дуть в свою?
Едва слышимый внутренний голос советовал прислушаться к призыву Симоны и последовать ему. Стиснув вместе ладони и надеясь, что сестра не заметит, как дрожат ее руки, Кэролайн сумела улыбнуться и даже выдавила из себя смех.
– Сомневаюсь, что у меня хватило бы храбрости усесться в седло по-мужски и проехать голой по Трафальгарской площади.
Симона хмыкнула и, стряхнув пепел себе на колено, растерла его по штанине. После чего протянула дымящуюся сигарку Кэролайн:
– Может, все-таки сделаешь затяжку? Это помогает думать.
Кэролайн не хотелось курить, но она все же взяла сигарку, убеждая себя, что на путь протеста можно ступить, совершив для начала поступок, пусть даже незначительно нарушающий общепринятые нормы.
– Какая гадость! – поморщилась она, быстро выдохнув дым, и пихнула сигарку сестре.
Однако Симона отстранила ее руку:
– Попробуй еще раз. Ты думай, что так ты хоть немного разоряешь эту тетку, и тебе будет легче.
Кэролайн сделала вторую затяжку и с удивлением обнаружила, что дыхание у нее на сей раз не перехватило.
– Да, ты права, – сказала она, возвращая сигарку. – Но курение мне все равно не по вкусу.
Выпустив в сторону люстры очередной клуб дыма, Симона поинтересовалась:
– Слушай, а какой самый неподобающий поступок ты совершила с тех пор, как… – Она пожала плечами. – Да вообще когда-либо?
Какой? Ну, наверное, это был тот случай, когда они с Дрейтоном занимались любовью прямо в гостиной. Кэролайн несколько раз моргнула, между тем как воспоминание захлестнуло ее сознание, и на щеках проступил румянец.
– Боюсь, я не могу тебе об этом рассказать, – вздохнув, ответила она.
– Наверное, ты получила большое удовольствие?
– Да уж немалое.
– А Дрейтон?
Резко повернув голову, Кэролайн встретила пристальный взгляд сестры:
– Симона, ты о чем?
– Да ладно, Кэрри, перестань, – засмеялась та. – Я уже давно все знаю.
– Что ты знаешь?
Симона вновь затянулась.
– У вас это началось в ту ночь, когда мы остановились в гостинице по пути сюда.
Вот, значит, как… Симоне тоже все было известно.
– На, сделай еще затяжку, – предложила сестра, передавая сигарку. После, чего, склонившись вперед, вгляделась в леди Обри: – Ты уверена, что она не окочурилась?
– Вряд ли нам улыбнется такая удача, – отозвалась Кэролайн.
Сумев на этот раз выпустить вполне приличную струю дыма, она, довольная собой, вернула сигарку.
– Да, – кивнула Симона. – Мы должны сами хватать удачу за хвост.
Тоже верно… Однако то, что кажется удачей сегодня, назавтра может превратиться в тяжкую ношу. Вот если бы с самого начала знать, что впоследствии обернется бедой, а что – нет. Еще месяц назад она бы сказала, что оказаться официально признанной дочерью герцога – самая восхитительная вещь, которая может случиться с женщиной. В течение одного-единственного дня из своего прежнего мира, где ей приходилось трудиться не покладая рук, чтобы свести концы с концами, спать на узкой кровати в углу мастерской и как сокровище хранить брусок дорогого ароматного мыла, она перенеслась в совершенно иной мир, где обрела все, о чем только можно мечтать и что раньше считала абсолютно недостижимым. У нее появились огромный дом, две замечательные сестры и… Дрейтон, с которым она разделила ложе.
