– Можно было бы поручить, навести соответствующие справки Хейвуду, – предложил Дрейтон. – Возможно, в это нелегко поверить, но при должном настрое он вполне способен быть умелым и тактичным посредником.
Ну да… «Хейвуд, будьте так любезны, поинтересуйтесь у Дрейтона, любит ли он меня. А я пока спрячусь за той пальмой и буду вас ждать». Как смешно!
– Мне кажется, – проговорила Кэролайн, подняв глаза и встретив, взгляд Дрейтона, – что это как-то трусливо… подсылать другого человека с сугубо личными вопросами. И не только трусливо, но и по-детски.
– Склонен с тобой согласиться, – отозвался Дрейтон. – И вообще, когда знаешь человека недостаточно хорошо, чтобы задавать ему личные вопросы, то не стоит этого и делать. Надеюсь, что в моем случае все обстоит иначе… Ты можешь задавать мне любые вопросы и рассказывать обо всем без утайки.
– Ну что ж, – произнесла Кэролайн, глядя на него искрящимися глазами. – Наверное, я должна уведомить тебя, что леди Обри пригрозила отказать мне в своем покровительстве, если я покину замок Райленд.
– Уверен, что сия угроза задержала тебя не более чем на пару секунд, – предположил Дрейтон, сожалея, что ему не довелось присутствовать при той сцене. Вероятно, леди Обри до сих пор отходит от потрясения.
– Возможно, даже меньше.
– И почему же ты пошла на это?
Он слегка прижал ее к себе, так что лиф платья коснулся лацканов его сюртука, но они продолжали слаженно двигаться в танце.
– Главным образом потому, – начала она, глядя на него и восторгаясь их обоюдной дерзостью, – что за последние недели я кое-что осознала… А именно, что существует и худший удел, нежели скандальная репутация.
Дрейтон улыбнулся. Его сердце словно воспарило от наполнившей его уверенности.
– И что же может быть хуже скандала? – спросил он, замедляя кружение и постепенно отдаляясь вместе с Кэролайн от прочих.
– Покорное согласие делать то, что от тебя ожидают окружающие, – тихо ответила она и, оторвав затянутую в перчатку руку от плеча Дрейтона, провела пальцами по его щеке, – притворяясь, что это не требует от тебя каких-то усилий и самопожертвования и что ты вполне довольна жизнью.
Поскольку после прикосновения Кэролайн было совершенно бесполезно делать вид, будто они просто танцуют, Дрейтон полностью прекратил движение и, взяв ее руку, приник к ней губами.
– Так ты была недовольна своей жизнью в замке Райленд? – спросил он, видя явное обожание в глазах Кэролайн. Музыканты продолжали исполнять вальс, однако кружащиеся по залу пары мало-помалу стали останавливаться одна за одной. – Тебе было скучно, и ты решила отправиться в веселый и шумный Лондон?
Она медленно покачала головой:
– Нет, я приехала сюда потому, что соскучилась по твоему голосу, по твоей улыбке и даже по твоей манере поддергивать манжеты. Мне не хватало твоего присутствия, твоей прямоты и доброжелательности, всего того, что заставляло меня радоваться жизни и смеяться. Я уже не могла в одиночестве спать в твоей постели и, просыпаясь, осознавать, что ты держал меня в своих объятиях лишь во сне.
– Кэролайн, ты меня любишь?
Она улыбнулась, и свет, исходящий из глубины ее глаз, дал ему ясный ответ, от которого стало необычайно легко на сердце.
– Ты ведь понимаешь, это было бы очень глупо и недальновидно, – почти прошептала она.
– Не говоря уж о том, что невыгодно в финансовом отношении, – добавил Дрейтон, обнимая ее за талию.
– Совершенно верно. – Кэролайн обвила руками его шею и, глядя прямо в глаза, улыбнулась: – Но ты ведь тоже в меня не влюблен?
– Ни в коей мере, – помотал он головой. – Потому что это неразумно и невыгодно во всех отношениях. Но мне чертовски нравится заниматься с тобой любовью.
– Мне с тобой тоже.
– А еще мне нравится смотреть, как ты кроишь ткань и пришпиливаешь к шторам полосы бумаги, – тихо добавил Дрейтон своим изумительным голосом, который, казалось, проникал в самую душу. – Я люблю наблюдать, как изменяется цвет твоих глаз, как они обретают стальной оттенок, когда ты сердишься, и как они затуманиваются, когда я тебя целую. Мне нравится слушать твой смех и такие разные по значению вздохи. Но больше всего мне нравятся твоя искренность, твоя отвага и вера в то, что в мире нет ничего невозможного.
– Нет, Дрейтон, это не вера… Я просто надеюсь на это всем сердцем.
– И что за надежда привела тебя в Лондон?
– Надежда на то, что ты, быть может, еще раз предложишь мне выйти за тебя.
– О, моя дорогая Кэролайн… – пробормотал Дрейтон, обнимая ее еще крепче и вплотную привлекая к себе. Он склонил голову, и их губы соприкоснулись. По залу прокатилась волна изумленно-возмущенных возгласов и вздохов, а Дрейтон, усмехнувшись, сказал: – Теперь тебе просто придется принять мое предложение.
