выворачивает наизнанку от самого осознания, что и с ними случится то же самое. Неизбежное.
Насвистывая веселую мелодию, он выключает телевизор и отправляется в кухню. Самое время чем-нибудь перекусить. Маленькая проблемка, которую нужно будет еще решить, пока подождет. Нужно всего лишь до конца подчистить следы.
* * *
Черный смотрит на свои пальцы. Опустошенный, он сидит за своим столом.
С того момента как пропажа Смородиновой стала очевидной, Николай не может найти себе место, чувствуя вину. Внутри него все переворачивается и обжигает кипятком. Одну за другой он вышвыривает из своего воображения ужасные картины, в которых случайные люди натыкаются на тело Смородиновой.
Кроме чуть подрагивающих пальцев, ничто не выдает его внутреннего состояния. Черный сам удивляется спокойствию своего голоса. Только что он закончил говорить с Катиной несостоявшейся попутчицей.
– Когда мы в купе вошли, никого не было. Знаете, это было даже хорошо – с двумя детьми не очень-то просто. Я так переживала, что мне достались верхняя и нижняя полка, вы не представляете! – рассказывала женщина, которую следователь отыскал по паспортным данным. – Так что после отправления спустя полчаса я старшего уложила внизу. Ну, подумала, что, даже если кто-то придет, ребенок-то уже спит. Вот вы бы стали будить ребенка? Да, с моей стороны нагловато, но и меня понять можно – вдруг упадет? А тут благодать. Мы так спокойно и доехали.
«Спокойно доехали», – эхом повторяет про себя Черный.
Катя не вернулась в купе. Вокзальные камеры показали, как Смородинова прошла через зал ожидания и вышла на перрон. Вместе с ней и ей навстречу шли люди, но глаза Николая следили лишь за капитаном. Потом, когда никаких других видео не нашлось, он пересмотрел это, выискивая в толпе того, кто выманил Катю из вагона.
– Как выманил? Позвал? Спровоцировал? Зашел следом и насильно увел? – строит догадки Черный и не находит, не может найти ответ.
Тряхнув головой, Николай приказывает себе собраться. Снова стать следователем по особо важным делам, а не тряпкой, в которую он превратился. Следователь вскакивает со стула и принимается расхаживать по кабинету, собирая все известные ему факты и не замечая, что начал говорить вслух.
– Почему не звонят техники? Неужели так сложно установить местоположение телефона?
Черный обеими ладонями закрывает глаза. Но в черноте видит лицо Кати, чуть застенчивое и открытое, на котором проступают кровавые пятна. Со стоном следователь бросает руки вдоль тела и яростно шагает по кабинету, заставляя себя сосредоточиться.
Фотоаппарат и принтер. Машина с похожим номером. Близость к Семену Кучеру. Навыки хирурга, четкие разрезы. Возможность скрыть улики. Запредельная близость к материалам следствия. Достаточная сила для перемещения тел. Особый, художественный взгляд на мир… Есть только один человек, на котором сходятся все линии, высвечивая его, как на сцене.
Черный замирает, привалившись к стене. Воздуха в кабинете не хватает для следующего вдоха. Мир пошатывается.
– Виктор, – хрипит в телефон Черный, – вы еще там?
– Через час поезд. Катя нашлась?
Тихомиров волнуется – голос следователя не внушает надежды.
– Нет. Нет, не нашлась. Вам нужно выяснить одну очень важную вещь. Прямо сейчас.
– Слушаю.
Диктуя задание Тихомирову, Черный будто леденеет внутри. Словно ему поставили обезболивающее, местный наркоз, оставив лишь рациональность, убив все чувства, кроме копящейся злости. Большого труда ему стоит оставаться на месте. Не бежать сломя голову по известному адресу, чтобы выбить кулаками признание.
– Сука. Тварь. Если с ней хоть что-то…
Николай боится даже додумать мысль, но прекрасно знает, что способен переступить черту.
* * *
Сердце замирает. В ушах шумит, а перед глазами плывет пелена, закутывая окружающий мир в серую мглу. Голоса людей отдаляются, звучат странно, глухо и непонятно. Кто-то суетится рядом, о чем-то его спрашивает, чего-то требует. Но Николай Черный больше не здесь. Его собственный мир, только-только начавший вбирать краски, запахи и звуки, взорвался. Следователь шатается и упал бы, если бы позади не оказалась стена. Пачкая пиджак, Николай сползает на грязный цементный пол, невидящим взглядом уставившись в пространство.
Техники позвонили сразу же после того, как Черный дал Тихомирову задание. Николай был все еще на взводе после своего страшного открытия, поэтому рявкнул в трубку:
– Слушаю! Что?!
– Э… – замешкались на том конце. – Николай Дмитриевич, мы определили место, где телефон капитана Смородиновой отключился. Вы просили сразу вам позвонить.
– Адрес!
Это было недалеко от вокзала. Почти промзона, каких полно вокруг любого города. Даже местные опера не смогли точно припомнить, что здесь раньше было. Огромная бетонная коробка с выбитыми стеклами и давным-давно выкорчеванным металлом. Довольно большие деревья растут на бесхозной территории в сотни квадратных метров.
«Нет. Нет. Нет», – твердил себе Черный всю дорогу, как заклинание, которое может предотвратить самое страшное. Николай искал и находил версии. Вполне логичные и безопасные. Версии, в которых с Катей Смородиновой ничего не произошло. Телефон просто украли, а сама Катя уже едет домой. Сотовый оператор ошибся. Ошибся техник, вводивший номер Смородиновой в поисковую систему. И еще, и еще, и еще…
Группа рассредоточилась по территории. Вот-вот должен был подъехать кинолог. Николай вошел в какой-то цех, от которого остались лишь стены. Черный не мог просто ждать кинолога или бродить, выискивая на земле телефон или какие-то следы. Его, как магнитом, тянуло в здание.
Он увидел ее сразу. Внутри оборвалась какая-то струна. Тело налилось тяжестью, ноги отказались шагать ближе. Пришло четкое осознание, что и его жизнь закончена. Грудой вещей в углу лежало тело. Его кое-как скрывали картонки и тряпье. Он застыл. Ни одной мысли в его голове не осталось, лишь пустота – звенящая, гудящая, бьющая в колокола. Николай сполз по стене на грязный пол…
– Николай Дмитриевич, там собака приехала, – говорит кто-то ему прямо в ухо, возвращая к реальности.
– Что? – Черный поднимает голову.
– Собака приехала. И сразу телефон нашла – в кустах у дороги валялся. На поиски заряжаем?
Полицейский не произносит то, чего все опасаются.
– Вон, – произносит Черный.
Его хватает лишь на то, чтобы неуверенно махнуть рукой, указывая направление. Туда тут же устремляются полицейские. На миг задерживаются, прежде чем отбросить в сторону разодранную картонную коробку из-под чего-то габаритного.
Черный смотрит на их действия сквозь пелену. Почему для того, чтобы понять, что он любит Катю, ее пришлось потерять? По щеке скользит слеза. Какая-то часть сознания с удивлением констатирует, что эта слеза – первая за очень долгое время…
– Что вы творите?! – кричит следователь, вскакивая на ноги.
Полицейские ногами расшвыривают тряпки, под которыми лежит тело. Черный оказывается рядом в следующее мгновение.
Это не Катя! Это вообще не труп.
