светлые волосы трепетал ветер. Теперь они были подвластны только ему. Глаза девушки были закрыты, руки — безвольно раскинуты. Ее хрупкая фигурка никак не вязалась с всеобщим пейзажем поля боя — окровавленного, усыпанного мертвыми телами.
Свой меч Джейна все так же держала в руке.
— Она побежала за тобой, когда увидела, что та стерва вошла в проход. — Голос Лиры предательски дрожал.
Арнил сел рядом с Джейной и коснулся ее щеки. Кожа девушки была холодной. Арнил словно верил, что он ошибся, и хотя бы один мускул дрогнет на лице девушки, она откроет глаза и улыбнется. Он терпеливо ждал. Но чуда не происходило.
Сердце сжалось еще сильнее — казалось, оно стало ничтожно маленьким. Боль сковала дыхание, и Арнилу понадобилось все его самообладание, чтобы смолчать, удержать отчаянный и бессильный вопль, что рвался наружу. Он ненавидел себя, ненавидел Джейну, за то, что та неподвижно лежала на покрытом кровью снегу, ненавидел Рилайду, которая останься снаружи — и ничего бы не случилось, ненавидел Арленда, Сур'Лаурона, Энигера… Ненависть, жгучая и ледяная, наполнила его, заполнив то пространство, что опустело при виде Джейны.
Лира плакала, уткнувшись лицом в плечо Дила. Тот словно окаменел — непонятная смесь удивления и отрешенности на лице и дрожащие губы.
— Кто? — только и спросил Арнил, и сам удивился, как голос выдал все его чувства.
— Я его уже убила, — запинаясь, ответила Эвиан. — Я запоздало увидела это…
С неба посыпался мягкий, пушистый снег. Арнил поднял голову, подставляя лицо снежинкам, и мысленно проклинал Богов.
Глава 17
Врата в Полодар
Арнил стоял на краю скалы и задумчиво смотрел вдаль. Где-то позади него разговаривали вернувшиеся рыцари, среди них — Мирайт, Рейн, Арист и остальные знакомые. Вечернее солнце светило на удивление ярко, и юноша щурился, но не отворачивался. Он не хотел показывать свое лицо друзьям. Солнечные лучи высушили влажные дорожки на его щеках, оставив только полосы. Но Арнил чувствовал, что пока не готов разговаривать, что-то слушать, отвечать на вопросы…
Арист о чем-то восторженно рассказывал. Арнил не слышал голосов друзей — они молчали. Испытывали они то же, что он? Или не могли позволить себе присоединиться к всеобщей радости только из-за него?
Мирайт — кажется, он — позвал Арнила. Юноша не дрогнул. Вид на Сирванор с высоты птичьего полеты — это было единственным, на что он мог спокойно смотреть. Не хватало лишь тишины вокруг и одиночества.
Он сел и свесил ноги с выступа. Эванс заклинанием заглушила боль, а Эвиан перевязала рану, и Арнил на время позабыл о ней. Он бы все отдал, лишь бы найти мага, знающего такую магию, способную убрать боль внутри.
Ветер дул ему в лицо, но этот ветер был теплым, и Арнилу была приятна его ласка. Она словно успокаивала, позволяя отвлечься от мирской суеты. Сама природа сопереживала ему и искренне хотела помочь.
Сзади послышались шаги. Арнил не обернулся на них — он узнал мягкую, осторожную поступь Эванс.
— Я знаю, каково тебе сейчас, — сказала она, присев рядом с Арнилом. — Эта боль никогда не покинет тебя. Она может отойти, может на время исчезнуть, но всегда будет напоминать о себе. Прими это, как есть.
Арнил не знал, что ответить. Да и не смог бы — в горле плотно встал комок.
— Наши близкие погибли, как герои. Как подобает героям, — продолжала чародейка. — Так распорядилась судьба, и спасибо ей за это.
— Знаешь, что самое поганое? — процедил Арнил сквозь зубы. — Я не могу все вернуть. Я готов на все, лишь бы это сделать. Пусть бы я лучше погиб сам, сдался Энигеру, но она бы жила.
— Нет. Ты все правильно сделал. Ты уничтожил Обломок. И битва эта выиграна благодаря тебе.
Снова осторожные шаги сзади. Арнил слепил неровный снежок и с силой бросил его вниз. Эвиан села с другой стороны, но молчала. Арнилу не досаждало их общество, и все же он предпочел бы остаться в одиночестве.
— Арист хотел тебя видеть, — сообщила Эванс, поднимаясь. — Ему есть, что сказать.
— Плевать, — коротко отозвался Арнил.
Она вздохнула, погладила его по плечу и вернулась к остальным. Почему-то от ее прикосновения стало холодно.
Эвиан не стремилась завязывать разговор, хотя Арнил терпеливо ждал. Эльфийка свесила голову на грудь, скрыв бледное лицо за серебристыми волосами. Арнил съежился — ветер стал прохладнее и сильнее. Снова посыпался снег.
— Ты что-то хотела сказать, — решил поторопить Эвиан Арнил. Ему хотелось, чтобы она побыстрее ушла.
Она закивала.
— Да. Знаешь… это я виновата. — В ее голосе было не меньше скорби, чем на лицах остальных друзей. — Я не успела. У меня закончились стрелы, и я замешкалась, доставая одну у Даниала. За эти несколько секунд все и произошло.
Он повернулся к ней — ее глаза блестели, и вот-вот слезы были готовы скатиться по щекам.
— Не вини себя. На войне секунда может изменить все. Секунда понадобилась, чтобы уничтожить Обломок. Но сколько было сделано ради этого момента! Сколько доблестных воинов погибло, сколько крови было пролито?
— Ты не понимаешь! Я могла все изменить. Я могла не допустить этого. Но не успела.
По ее телу пробежала дрожь, и она закрыла лицо ладонями. Арнил обнял ее за плечи.
— Случилось так, как случилось. Я не позволю никому себя винить в этом, ибо если кто и виновен больше, то это я сам. Хаззар перед смертью поручил мне свою последнюю волю. И на Золотую Гору я потащил всех. Рейн был прав — нам просто следовало уйти подальше от этих мест.
— Нет, — всхлипнула Эвиан. — Победа здесь — твоя заслуга. Ты рискнул собой, и риск этот оправдался.
— Без вас и Эванс я был бы уже мертв. Мне кажется, это бессмысленный разговор. Мы сделали то, что могли, и случилось так, как случилось. Уже ничего не вернешь.
От последних слов ему самому стало омерзительно.
Эвиан судорожно вздохнула.
— Что ты теперь будешь делать? Уйдешь из Сарилии?
— Не знаю. — В памяти из вороха роувинских фрагментов вылез один, совсем недавний — Рилайда, склонившаяся над ним. «Ведь мы еще встретимся?» — зазвучал в ушах ее голос. Арнил невольно сжал кулаки. — А вы? Не хотите вернуться в Анцию?
— Хотим. И, наверное, так и сделаем. Если Сур» Лаурон задумает прибрать к своим грязным рукам и нашу страну, мы будем стоять насмерть, но помешаем это сделать.
— Это благородно. — Арнил замялся. —
