что это означает. Несмотря на череду столетий, Инриль еще помнила, как у нее появился первый храм, первые последователи.
Тогда-то она и поняла, чего друзья добивались и это… неожиданно, по-хорошему обезоружило.
Никто из смертных знакомых не заботился о ней-богине. О ней в принципе не заботился кто-либо вне семьи без скрытого умысла.
Тиль, Летта и Александр позаботились.
А еще они рассказывали истории. О том, как прошел день, какой курьез приключился с общими знакомыми — из тех, что остались живы. Рассказывали о переживаниях. О том, что среди аристократов снова начались непонятные, а потому тревожные движения. О том, что Фаэн словил очередную гениальную идею и теперь забывает целыми днями поспать и поесть. О том, что зелье, которое пытается изобрести Тиль не получается и ее это расстраивает. Очень. Оно ведь должно стать равнозначной заменой более дорогостоящих, а потому недоступных сейчас для простых людей лечебных зелий.
Рассказывали и рассказывали. Но совета не просили, они будто и не надеялись на ответ.
Инриль отвечала.
Не в ее власти было призвать вдохновение, да и в дворцовых интригах она понимала слабо. Не говоря уже о возможности повлиять на Фаэна — тот вечно мысленно витал где-то далеко, за пределами их реальности. Инриль даже подозревала, что друг и не заметил ее появления. Не обижалась и не злилась. Это же Фаэн, от него стоило ожидать.
Однако даже с ограниченными силами и временем, Инриль старалась отблагодарить друзей за поддержку. Ответные волны тепла — не божественные благословения, но близко — летели к ним по хрупким ниточкам связи. Ниточки крепли и становились ярче.
Вместе с ними расцветала после всех трагических событий и сама Инриль.
И конечно же богиня навещала Лоррель время от времени. По вполне понятным причинам она не могла делать это часто, но старалась выкроить хотя бы пару минут в день.
Инриль приходила незримо, однако мэтр Льюис, кажется, все равно догадывался о ее присутствии. Очень уж выразительно фыркал вредный маг и невпопад начинал говорить об ингредиентах. Инриль ведь поклялась, что достанет их при первой же удачной возможности!
Именно мэтр Льюис, кстати, раскопал информацию о культе Инриль — не тот ли самый сборник из Академии магии выписал? — из которой друзья теперь черпали вдохновение. И дурные идеи.
И да. Они собирались возродить культ Инриль. Зачем-то.
Узнала богиня об этом в одно из посещений, случайно услышав в коридоре уже знакомого особняка обрывок разговора. А после не смогла пройти мимо.
— Если уж возрождать, то с фанфарами и весельем, — лукавый голос Александра, более не заглушенный маской, растекался по помещению. — Предлагаю обязать жрецов во время молитв плясать на столах с обнаженными торсами. И пьяными в стельку!
Инриль хрюкнула от неожиданности. Собственно, после этих слов она и задержалась.
— Ты дурак? — без обиняков уронила Тиль, звякнув очередными флакончиками в ладонях. — Она же, вроде, богиня путей, а не пьянства.
— Ну не знаю, — протянул Александр, откидываясь на спинку кресла, пока Инриль просачивалась в комнату — ту самую памятную уже гостиную. — Танцевать самой пару раз ей это не мешало…
— Лэры… кхм, кто-нибудь, ткните Фаэна, пожалуйста. Он, похоже, снова уснул, — обратила на себя внимание Летта. — Напоминаю, мы собрались здесь по серьезному делу. Давайте без шалостей… и без неприличных фантазий, Алекс!
— Хорошо, — пожал плечами тот.
И тут же с азартом потер ладони:
— Пусть тогда в храме будет лабиринт с алтарем в центре. И объявление на входе прикрутим: только истинному последователю дано прийти к цели и не заблудиться. Прохождение аттракциона — пять серебренников…
— Александр! — хором возмутились девушки.
— Мы говорим о вере! — попыталась воззвать к гласу воровской совести Летта.
