class="p1">— Так, — подняла руки Аннушка. — Постойте. Бал, сапоги, встречи — это интересно, но как Николенька в это всё впутан оказался?
— Он сам! — поджала губы Ольга.
— Оно само, — смутился Николай.
Аннушка выразительно заломила брови. Михаил тоже выжидающе уставился на молодую кречетовскую поросль.
— Я не подслушивал! Специально… Оно само услышалось! Взрослые вечно разговаривают о важном так, будто они в этом мире одни. Папенька с маменькой не замечают слуг. Для них что Марфа, что стол. И все взрослые редко обращают внимание на детей, видно помнят их совсем несмышлёными и не замечают, что те выросли… Ну и не затыкать же мне уши-то!
— Так… ясно… — сказала Аннушка. — Мы все были неосмотрительны, и ты многое услышал, из того, что для твоих ушей вовсе не предназначалось… Но это не объясняет, почему бабушка в такой ярости была.
В беседке повисла настороженная тишина, которую прервала Александра Степановна, каркнув:
— Про записку этих следопытов спроси!
— Записку? Какую записку? — переспросила Аннушка.
Николенька и Ольга смутились и как по команде потупили взоры. Вздохнули хором, и Ольга тихонько начала:
— Ну, я подумала… Если генерал — убийца, это нужно доказать. Я написала ему записку. Пригласила на свидание. Николенька увидел. Записку прочёл. Пришлось ему всё объяснить… Он уже почти всё знал! Я ему только свой план объяснила! И он записку Николаю Дементьевичу передал, когда тот уходил…
— А я проворонила! — вздохнула Александра Степановна. — Турчилин уже в коляске записку развернул… Я как прочитала… Пока в себя пришла — он уже укатил…
— Извините, — вкрадчиво начал Михаил, — я, кажется, не очень хорошо понял суть плана. Каким образом свидание с вами поможет доказать причастность генерала к ритуалам?
— Но как же! — воскликнула Оленька. — Он на меня набросится, и его поймают с поличным!
Аннушка обессиленно опустилась на край лавки и закрыла лицо ладонями. Плечи её мелко тряслись. Ольга поглядывала на сестру недоуменно-обиженно.
— А вы уверены, что при таком раскладе он набросился бы на вас именно с ритуальной целью? — осторожно уточнил у неё Михаил.
Ольга озадаченно хлопнула ресницами. Аннушка всхлипнула и простонала:
— Стеллаж с бульварными романами нужно сжечь!
Глава 62. Старая мельница
Михаил сидел на полусгнившем бревне внутри старой мельницы, слушал мальчишеские голоса и меланхолично размышлял о том, как он до такой жизни докатился.
Мельница была ветхая, заброшенная ещё в дни детства самого Михаила. Всё, что могло быть из неё вынесено, включая жернова, давно вынесли. Что-то сгнило, превратилось в труху. Даже водяного колеса, которое Михаил ещё застал, уже не было. Но само здание, тёмное, с провалами дверных проёмов и окон, с клочьями крыши, стояло по-прежнему, как и несколько валунов и столб, что остались от плотины. Останки эти не интересовали даже деревенскую ребятню. В отличие от омута — их излюбленного места для купания и рыбной ловли.
Вероятно, много лет назад было иначе, но сейчас Буйная — речка спокойная, мелкая, воды в ней было по пояс, не больше, и едва ли не единственным местом в округе, где глубина превышала два человеческих роста, был Старый омут. В своё время его вымыла переливающаяся через край плотины вода. Михаил помнил, как в детстве нырял в эту яму с открытыми глазами и плыл всё глубже ко дну, пытаясь увидеть водяного, что, по мальчишеским преданьям, обитал именно там. Вода у дна была ледяная, колючая. Михаилу несколько раз удавалась достать оттуда мелкие зеленоватые камешки, но водяного разглядеть не довелось ни разу.
Разлетающиеся над водной гладью голоса сообщали, что кто-то из теперешней ребятни пытался повторить эту исследовательскую экспедицию и, судя по всему, тоже пока безуспешно.
Михаил покусывал сорванную у входа травинку и наблюдал за танцем пылинок в солнечных лучах, проникающих в полумрак развалин сквозь щели и дыры. Вопрос, что он здесь делает и как будет из всего этого выпутываться, его уже не терзал, а вяло копошился на периферии сознания.
Накануне, после бодрого и немного сумбурного разговора в беседке Кречетовых, Михаил благородно взял на себя заботы о том, чтобы донести до Андрея Дмитриевича информацию о сапогах, а до Николая Дементьевича о том, что он стал жертвой не слишком разумной мальчишеской шутки. В ходе совещания Кречетовы решили, что ежели Николенька возьмёт всю вину на себя — это будет с его стороны очень благородно, да и генералу не так обидно, как если бы ему сообщили, что его хотела провести юная прелестница, которой он столь часто пел дифирамбы. При этом заседателя новостью о записке и назначенном свидании решили не тревожить.
Разговор с Андреем прошёл легко и споро. Приятель выслушал о следах, знаках, подозрениях и, не теряя времени, засобирался в Крыльск, поговорить с сапожником.
— Я знаю, у которого Турчилин сапоги починяет, — говорил Андрей. — Да тут сапожников-то не так уж и много. Я всех объеду. Вдруг кто из них что вспомнит. Не набойки, так размер. Завтра после полудня вернусь уже… Дополнение к отчёту, что Анна Ивановна оформила, судье занесу, но толку от этого… Сам понимаешь.
Михаил понятливо кивал, соглашаясь с приятелем. Шансы, что эта поездка что-то изменит или что-то прояснит, были минимальными, но упускать их не следовало. Андрей скрылся в клубах пыли, а Михаил двинул к дому, перекусить и переодеться перед встречей с отставным генералом. Да и, если честно, добираться пешком до дома Турчилина не хотелось.
Напекло ли ему голову по дороге, съел ли он что-то особенное за ужином — Михаил затруднялся вспомнить, но вот то, что идея, сперва показавшаяся ему гениальной, пришла именно за едой — помнил отчетливо.
Сперва дико начал зудеть затаившийся в последнее время знак. Затем вспомнилась Кречетова-старшая. Два её знака и то, как она у отца Авдея заключение писала. Сама серьёзная, сосредоточенная, суровая. А волосы у неё — легкомысленные мягкие завитки. Всё время из причёски выбивались и на лицо падали, а она их сердито за ухо заправляла. Михаил усмехнулся и как наяву вспомнил чуть хрипловатый голос и условия пари, что она говорить начала: «Если в течение следующих двух недель я с тем делом справлюсь, что до того вы лишь мужчинам прочили, а вы женскую роль…»
Женскую роль? Михаил даже нож с вилкой отложил. Второе условие заключается в том, что он женскую роль исполнить должен? Эта мысль Михаила озадачила настолько, что
