он даже о расследовании на время забыл. Экое пари странное выходит. Сперва она мужское дело выполняет, затем он за женскую роль берётся… Страшно подумать, что там за третьим условием скрывается.
Размышления его по этому поводу были долгими и извилистыми. А что в результате? А в результате вчера он к генералу не пошёл, а сегодня, обряженный в женские тряпки, сидит в самом тёмном углу заброшенной мельницы и ждёт встречи с Турчилиным.
Идея пришла внезапно и в тот момент показалась едва ли не гениальной. Восторг от собственной находчивости и изобретательности, охвативший его вчера и лихорадивший до последних минут, притушил и усталость, и зуд в ладони, и даже голод. Михаил вчера оставил на тарелке недоеденный ужин, а сегодня даже не притронулся к завтраку, чем очень огорчил повара и насторожил Степана. Слуга потерянно бродил по дому и бубнил себе под нос:
— Чегой-то деется… Деется-то чо… Барин не ест, не пьёт. В комнате покойной матушки заперся и сидит там в пылище, как сыч! То ли заболел и смертушку свою чует, то ли влюбился… Не иначе! Помяните мои слова, через несколько дней или помрёт, или женится…
Михаил слышал обрывки фраз, поражался витиеватости логических построений, но от своих намерений не отказывался. С каждой минутой идея мистификации казалась ему всё заманчивее, всё привлекательнее.
В той другой, далёкой жизни изображать других персон — это была прерогатива Вячеслава. С этим никто не спорил, к этому никто не рвался. Лицедействовать, когда у тебя в команде безликий имеется, которому богами для этого всё дадено? Смысл? И в голову не приходило. Каждый свои таланты использовал, своим делом занимался. Но сейчас, когда Вячеслав далеко, когда ему нужна помощь, придётся амплуа сменить. Кардинально. Михаил осторожно перекладывал вещи, оставшиеся от матушки: платья, корсеты, чулки. Последнее отодвинул сразу. За ненадобностью. Толика здравого смысла в его голове имелась, он прекрасно осознавал, что дольше чем на пару мгновений никого обмануть не сможет. А большего ему и не требовалось.
Остановил свой выбор на блузке, юбке и шляпке с густой вуалью. Подумал и добавил шаль, в которую аккуратно завернул выбранные вещи. В очередной раз подивился цикличности в истории. Вот даже в моде. Сколько тем тряпкам лет? Мать умерла, когда ему и пяти не было, значит — не меньше трёх десятков. И что? Ежели кругом посмотреть то он третьего дня почти такую же блузку на одной барышне в Крыльске видел. Так что с этой точки зрения чувствовал он себя весьма уверенно. Беспокоило то, что размахом плеч и ростом он явно не в маменьку пошёл, так что влезть во всё это безобразие будет непросто. Но ничего — шалью задекорирует.
Кречетова-младшая очень удачное место для предполагаемого свидания выбрала. Укромных, полутёмных, плохо просматриваемых со стороны входа уголков там уйма. А вот время назначила — отвратительное. Средь бела дня! Михаил предпочёл бы или пораньше, или позже. Но чего не изменишь, того не изменишь. Чего уж…
Михаил взял свёрток с одеждой, мел, пистолет и, провожаемый испуганно-недоумевающими взглядами челяди, зашагал по тропинке прочь от дома. Везло ему необычайно. По дороге к мельнице он не встретил ни единой живой души. Преспокойно зашёл внутрь, осмотрелся. Исписал всю стену напротив входа знаками. Теми самыми, что на сапоге у убийцы были, да теми, что на жертвах злодей выводил. Замыкать контуры и активировать их, конечно, не стал. Вернулся ко входу, проверил, видно ли. Убедился, что знаки просматриваются замечательно: крупно, чётко. Турчилин мимо не пройдёт. После такого ему уже не до Ольгиных прелестей будет. Тут главное, чтобы он и себя выдал, и не сбежал раньше времени.
Михаил чувствовал эмоциональный подъём, уверенность, что всё непременно получится. Продолжалось это ровно до того момента, как он натянул возмущённо потрескивающую материнскую блузку. Застегнуть удалось лишь несколько нижних пуговиц. На спине ткань натянулась, но держалась, не лопалась. Пошевелить руками было сложно. Михаил пару раз вздохнул в полвздоха и решил вернуть свою рубашку. Под шалью да в полумраке фасон не разглядеть, а свобода движения ему важна.
Вот только переодеться не смог. Рубашка и сюртук на том месте, куда он их определил, отсутствовали. Как отсутствовал и камень, которым они были придавлены. Двигаясь осторожно, пытаясь не превратить натянутую на плечи блузку в лохмотья, Михаил заглянул за торчащее из стены бревно, на котором и пристраивал одежду, и увидел, как ком ткани медленно сползает в дыру. Михаил рванулся, выбросил вперёд руку и плюхнулся животом на пол. Как назло, камень окончательно потерял связь с опорой именно в этот момент. Он, как живой, юркнул вниз, утягивая за собой сюртук, рубашку, шейный платок и приподнятое настроение Михаила. Треск ткани на спине и громкий всплеск далеко внизу раздались практически одновременно.
Михаил сплюнул в сердцах вслед улетевшей собственности, поднялся на ноги и, стряхивая налипший на грудь и живот сор, почувствовал себя идиотом. Донёсшиеся с улицы звонкие мальчишеские голоса лишь укрепили его в этом чувстве. Что на него нашло? Зачем этот маскарад? Из-за пари? Он ведь даже условий точных не помнит. Ради дела? Кто сказал, что Турчилин и есть убийца? Оленька? Он же сам крайне скептически отнёсся к этому варианту и этому плану, озвученному Кречетовой-младшей. Что изменилось? Голову ему напекло, что ли…
Михаил прошёлся до дверного проёма, постоял там. Послушал, как мальчишки рядятся, кто первый ныряет за водяным. Посмотрел на часы. До прихода генерала оставалось не больше четверти часа. Михаил сорвал травинку, сунул её в рот и, махнув рукой, вернулся в полумрак развалин. Натянул юбку поверх брюк, возблагодарив всех богов, что не додумался снять и их. Посмотрел вниз на кокетливо выглядывающие из-под подола щиколотки. Юбка заканчивалась ладонях в трёх над землёй. Горе-лицедей досадливо цыкнул и нахлобучил на голову припасённую шляпу. Затем поднял шаль, стряхнул с неё труху и укутался, пытаясь прикрыть порванную на спине и не застёгнутую на груди блузку. После чего уселся на бревно, жевать травинку и предвкушать встречу.
Глава 63. Встреча
— Вы? — бегло осмотревшись, удивлённо произнёс Турчилин с порога. — Признаться, я шутника помладше увидеть ожидал…
Михаил перекинул травинку в угол рта и, равнодушно пожав плечами, затряс рукой. Знак на ладони уже знакомо стрельнуло болью. Беглый взгляд помог убедиться, что вторая чёрточка исчезла.
Генерал похлопал по ноге зажатым в руке прутом, затем отбросил его. Он прошагал через всё помещение и, глянув на ладонь разряженного Михаила, понимающе произнёс:
— Пари!
