– Дэн, что происходит? – первым не выдержал я.
– Происходит справедливость, – спокойно ответил он. – Я устал быть один. Вот и все!
В этот момент из туалета вышла Катя и решительной походкой подошла к нашему столику. Маша притихла и замерла, широко распахнув глаза. Я на автомате засунул руку под куртку, чтобы достать пистолет.
– Не дергайся! – сказал Денис, и я почувствовал, как его ствол упирается мне в бочину.
Нет, боже, нет! Брат не мог так со мной поступить! Не мог предать всех нас! Самого себя!
– Будешь стрелять? – спросил я.
– Не сомневайся! – сквозь зубы прошипел Дэн. – Ты же в шмальнул в братишку? Думаешь, я не смогу? Просто не мешай мне, Антон! ПРОСТО НЕ МЕШАЙ! Руки держи так, чтоб я видел!
Дэн забрал у меня пистолет, делая меня еще более беспомощным. Не говоря ни слова, Катя взяла Машу за руку и вывела из-за стола. Больше я не мог оставаться безучастным. Не смотря на то, что мой родной брат тычет мне в спину стволом, я поднялся на ноги и встал перед Катей.
– Не надо, Антон! – предупредительным тоном произнесла Катя. Она тоже достала пистолет и приставила его к голове и без того перепуганной дочери. – Мы сейчас заберем девочку, а ты пока соберешь деньги! Я обещаю не причинять ей вреда! Дай нам спокойно уйти!
– Папочка! – всхлипнула Маша. Я не знал, к кому из нас с братом обращается дочка, но это было и не важно.
– Вам придется меня убить! – на полном серьёзе сказал я. – Только так вы сможете уйти!
– Катя, стреляй! – заорал Дэн над моим ухом.
– Но кто тогда отдаст мне деньги? – дрогнувшим голосом сказала Катя. – Если я его убью...
Она начала нервно переминаться с ноги на ногу, а потом все же направила пистолет на меня.
– Давай, Катерина! – давил на нее Дэн. – Жми на курок!
– Смотри, не промахнись, сука! – заорал я на Катю.
– Я два года жила с киллерами, думаешь, я стрелять не умею? – рассмеялась Катя.
– Дэн? – позвал я брата, приготовившись к смерти. – Дэн, прости меня за все! Прошу, позаботься о дочери!
– Да заткнись ты уже! – раздался раздраженный голос брата за спиной. – Уйди с дороги! Дай ей пройти!
– Нет!
– Антон, я прощаю тебя! Прощаю! Клянусь, что прощаю! Отойди в сторону!
– Нет!
– Катя, вали этого козла, и поехали!
Катя сильнее сжимает пистолет в руке и прицеливается мне прямо в грудь. Я стараюсь не смотреть на черный кружочек дула. Смотрю на Машу. На ее полные слез и страха глаза. Борюсь с желанием зажмуриться. Я должен встретить смерть достойно, а мужики не закрывают глаза, а смотрят обстоятельствам в лицо, какими бы они ни были. Было так страшно, что даже мой Ангел на плече зашевелился, пытаясь съебать отсюда подальше.
Раздается щелчок. Катя непонимающе дергается, жмет на курок еще раз, но ничего не происходит.
К нам подскакивает официантка, валит Катю на пол, как заправский спецназовец, а затем со всех сторон выбегают люди в масках. Как только Катя отпускает Машкину руку, дочка бросается ко мне. Я подхватываю ее на руки, обнимая с такой силой, что кажется, ее косточки хрустят.
– Все, маленькая, успокойся! – глажу я ее по головке.
– Папа Денис! – сквозь слезы слышу я ее тоненький голосок.
Я оборачиваюсь, приготовившись увидеть брата тоже на полу, мордой в пол. Но он стоит на ногах, улыбается и протягивает мне мой пистолет.
– Уходите! – говорит он мне. – Мне нужно закончить здесь все!
К Дэну подходит наш общий старый знакомый майор Кислицын.
– Дарова, Антоха! – протягивает он мне руку, и до меня наконец-то доходит, что произошло на самом деле.
– Здравствуй, Кислый! – жму я руку майору, держа дочку второй рукой. – Вы чё, уроды, предупредить не могли? – злюсь я.
Да я просто в бешенстве! Денис не мог просто намекнуть, что они подготовили спецоперацию по устранению горе-шантажистки?
– Навалил в штанишки, братец? – ржет Денис. – Навалил?
Конечно, навалил! Вот же блядь!
– Долбаный предатель! – орет взбесившаяся Катя, когда ее проводят мимо нас, заломив руки за спину. – Ненавижу! Вас обоих ненавижу!
– Подождите! – Дэн подходит к ней, сдергивает с ее шеи свой жетон, и Катю уводят.
– Зрелищно да получилось? – ухмыляется Кислый.
– Можно было просто подбросить ей наркоту? – говорю я, борясь с желанием дать ему в морду. – Зачем напугали ребенка?
– Ну, что мы звери какие? – снова ухмыляется майор.
– Десятка ей светит, не меньше! – удовлетворенно вздыхает Денис.
– А с тобой, придурошный, дома поговорим! – рычу я на брата и выношу Машку к своей машине.
Прячу ее лицо на своем плече, чтобы не смотрела, как Катю грузят в автобус, и не пугалась масок-шоу.
Весь оставшийся вечер я только и делал, что успокаивал женщин!
Сначала дочку, объясняя, что это было, и почему папа Денис угрожал мне пистолетом, а пистолет Кати так и не выстрелил. Самое трудное было объяснить мотивы не папы Дениса, а ее матери. Мне это все же удалось, потому что Маша понятливая, доверчивая и добрая девочка.
Затем настала очередь Кристины, которая ревела без остановки. Я не придумал ничего лучше, чем загнуть ее раком у стены и хорошенько отодрать. Я вообще-то тоже не железный! У меня нервишки расшатались похлеще, чем у брата.
Затем я успокоил Зину, которая не хотела уезжать с Аббасовского «курорта». А в оконцовке самих хозяев дома. Татьяна Петровна искренне всплакнула у нашей машины. Мы на самом деле очень сблизились с родителями Кристины. Даже она сама, даже со Стасом.
– Приезжайте еще, сынок! – протянул мне руку Бас на прощание.
– Уж лучше вы к нам! – пожал я его руку. – Ваша очередь! Посмотришь, как дочка живет.
– Даже не верится, как она изменилась... Ты лучший отец, чем я, что и говорить.
– Мы все изменились, Стас! Бывай! – хлопнул я по плечу мужчину.
Господи, как же прекрасно снова оказаться дома! Не хватало только Дениса. Он вернулся поздно вечером. Машу я уложил пораньше. Девочка переволновалась, я настоял на том, чтобы она ложилась отдыхать.
Мы ужинали с Кристиной. Она накрыла на троих и вздрагивала от каждого шума с улицы и лая Председателя. Я подлил в ее бокал шампанского, себе коньяка и открыл рот, чтобы сказать что-то праздничное и ободрительное, когда двери в кухню распахнулись, и вошел Денис.
Серьё-ё-ё-ёзный, пиздец! Стоит, мнется. Мы с Кристиной тоже молчим. Сидим, на шею к нему не бросаемся, хотя и хочется.
– Это... – собрался, наконец, с мыслями Дэн. – Я хотел вам сказать... Что... – замолкает, снова мнется.
