Байрон. – Мозгами-то точно разрешено пользоваться. А магией – уже на ваш выбор, – хмыкнул он, лишь придав мне уверенности.
Я продолжала отдаляться от края моста, шаг за шагом приближаясь к середине. Постоянный контроль магического потока отнимал много сил. Да и удерживать одновременно мост, не давая тому сдвинуться с места, и выстраивать собственные движения оказалось ох как непросто. От меня требовалась невероятная концентрация. Это было ново и непривычно. Пальцы начинали дрожать от напряжения. Слабели колени.
Кажется, я успела добраться как раз до середины моста, когда снизу раздался какой-то неясный крик. И я, неизвестно зачем, глянула вниз.
Эта ошибка оказалась фатальной. Высота была просто головокружительная. Стоящие внизу люди казались темными точками. Перед глазами поплыло. К горлу подступила паника, и магический поток прервался. Я потеряла концентрацию. От порыва ветра мост качнулся под ногами. Я попыталась вернуть равновесие, но лишь нелепо взмахнула руками и с громким криком сорвалась вниз.
Падение длилось какие-то жалкие секунды, но у меня словно вся жизнь пронеслась перед глазами. Грудь сдавило тисками, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. А затем я сильно ударилась спиной, глухо завыв от боли, прошившей каждую клеточку тела.
– Вот так, отлично. Медленно опускайте на землю, – командовал кто-то неподалеку.
Казалось, я впечаталась спиной в камень, но на деле оказалось, что меня подхватил лишь плотный воздушный щит, а теперь стихийники плавно опускали меня на землю.
Рядом оказался Шелдон и подал мне руку, помогая подняться.
– Неприятно, да? – хмыкнул он, поводя плечами.
Я же наконец смогла вдохнуть. Боль потихоньку отступала. Но в голове неустанно крутился вопрос: если удар об уплотненный воздух был таким сильным, то каково бы было приземлиться на голую землю?
Оставшиеся наверху студенты тоже очень скоро к нам присоединились. И, как несложно догадаться, ни один из них не смог удержаться на шаткой опоре дольше моего.
Капитан Байрон наш успех повторять не стал и спустился на арену по лестнице. Оглядел нас с упреком.
– Ну, даже не знаю, что сказать, – протянул мужчина, обводя нас пристальным взглядом. – Результат, прямо сказать, ошеломляющий!
Он говорил строго и сурово. Но меня разрывало противоречивое чувство, будто наставник попросту смеется над нами.
– Да по этому мосту невозможно пройти!
– Вы видели, как его шатает?
– Это просто нереально, – вразнобой заголосили одногруппники.
– А сами бы вы смогли? – неосмотрительно бросил кто-то, и капитан остро зыркнул в сторону говорившего.
Но быстро смягчился, и лицо его приобрело уже привычное саркастичное выражение.
– На самом деле, вы и не должны были его пройти, – вдруг ошарашил капитан Байрон. – Вы еще слишком зелены для такого испытания. Лишь у Легран отдаленно получилось взять ситуацию под контроль. И то, с концентрацией еще работать и работать.
Наставник кинул беглый взгляд в мою сторону, а я зарделась от неожиданной похвалы.
– Тогда зачем это все? – прозвучал очевидный вопрос.
– Чтобы упасть! Весь смысл именно в падении. Чтобы каждый из вас прочувствовал на своей шкуре, каково это сорваться со спины полночника и расшибиться о скалы. Надеюсь, все в полной мере ощутили прелесть падения? – хмыкнул он.
Ребята закивали, потирая ушибленные спины, руки и ноги.
– Вот! – Капитан наставительно поднял указательный палец вверх. – Смысл занятия не в том, чтобы опозорить вас или посмеяться, смысл в том, чтобы вы поняли каково это – упасть. И никогда не повторили этого в реальности.
* * *
Никогда не думала, что огонь может так сильно трещать. С таким треском ломаются прочные кости. Крошатся в щепки огромные ветки и стволы вековых деревьев.
Сегодня в огне было и то и другое.
И, наверное, мне не стоило приходить. Надо было остаться в своей комнате, в тишине и спокойствии. Но как, если из окон моей спальни было видно кусочек полигона? Отблески огня заревом наполняли небольшое пространство, не давая отгородиться от того, что происходит снаружи.
Чащобника оттащили на дальний конец полигона. Там же и устроили погребальный костер. Помимо загонщиков, столпившихся на безопасном расстоянии от тела, здесь присутствовали еще и стихийники. Именно они направляли магический огонь, сжигая то, что осталось от некогда сильного могучего зверя.
Чащобник не смог побороть черную гниль. И страдания его были долгими и мучительными. Все же прав был Монтего, когда говорил, что смерть бывает милосердной. Наверное, я должна была порадоваться, что наконец все закончилось. И что душа огромного исполина воссоединится с этим лесом, вернувшись в лоно природы.
Но я никак не могла отпустить мрачные мысли, а влажная дорожка, рассекшая щеку, грозила превратиться в целый поток из слез.
Сбоку кто-то подошел и по-свойски обнял меня за плечи. Мне даже головы поворачивать не надо было, чтобы понять, что это Питер. Только он был настолько нагл и бесцеремонен.
– Ну, принцесса, не плачь. Когда провожаешь душу в мир иной, нельзя предаваться унынию. Его ждет перерождение. Чащобник всегда был частью леса. Ею он и останется, даже превратившись в пепел.
Я шмыгнула носом и вытерла рукавом мокрую щеку.
– Ты когда-нибудь перестанешь называть меня принцессой, а?
– М-м-м… Вряд ли! – мотнул головой Рэнкс и улыбнулся.
Способность Питера оставаться собой в любой ситуации порой меня восхищала. Чаще, конечно, бесила. Но сейчас я вдруг ясно поняла, что жизнь продолжается. И смерть одного существа – это порой возможность продолжать жить для другого.
Когда огонь разгорелся сильнее, добираясь до мягкой плоти чащобника, в воздухе повеяло ароматом жареного мяса. Я сглотнула вязкую слюну, скопившуюся во рту. Рэнкс же и вовсе застонал в голос.
– Вот бездна. Жрать-то как хочется!
Остальные поддержали его согласными возгласами.
Мяса мы не видели уже второй день. Питались практически одной кашей и теми корнеплодами, что еще остались в хранилищах Маджериума. Но и эти запасы были не безграничны. И уверена, за крохотный кусочек мяса чащобника каждый сейчас мог бы отдать душу.
Вот только мы отнюдь не были уверены, что это мясо можно есть.
Откуда-то справа быстрой и бесшумной трусцой подъехал Скай верхом на драггасте. Парень поднял руку вверх, давая команду стихийникам, и те потушили огонь. Драг приблизился, припал носом к земле, принюхиваясь. Подошел ближе. Одеревеневшие конечности чащобника превратились в раскаленные красные угли. А от мягкой плоти поднимался густой белый дым и просто восхитительный запах. Но драггаст отчего-то фыркнул и мотнул головой. А потом резко отошел, разом потеряв интерес к добыче.
Скай вновь глянул на стихийников и отрицательно покачал головой.
– Вот гремлины! – ругнулся стоящий рядом со мной Питер. – А я так надеялся, что мне перепадет хотя бы кусочек.
– Оно непригодно для пищи, да? – спросила вслух, хотя и так все было понятно.
Стихийники вновь направили магический огонь на тушу зверя, теперь уже сжигая его дотла.
– Может, драггаст ошибся? – с надеждой протянул один из моих одногруппников, стоящий неподалеку. – Он ведь обнюхал не всю тушу. Вдруг с другой стороны остался кусочек, не тронутый плесенью.
Я обернулась, посмотреть, кто
