в окно, чтобы все заключенные слышали: «Тюрьма, дай имя!» После этого новичку давалась кличка, исходя из его внешних данных (рост, цвет волос, конституция тела и т. п.), личных качеств (темперамент, черты характера, интеллектуальный уровень и т. п.), социального положения (национальность, место рождения, принадлежность к клану и т. п.) и просто на основе переделанных имени или фамилии. Кличка идентифицировала уголовника в криминальной среде и давала первое представление о его способностях, ярких чертах и характеристиках.
Наиболее часто при наделении прозвищем использовалось правило видоизменения настоящих имени или фамилии преступника. Так, Кузнецов становился Кузнецом, Петров — Петриком, Зятьков — Зятьком, Никонов — Никоном, Габелашвили — Габелой. Имя уголовника зачастую используется в качестве добавления к уникальной части клички: Витька Малина, Санька Монгол, Юрка Картавый. Редкие имена часто сокращают и используют как полноценную кличку: Тариел сократился до Таро, Самвел — до Само, Рафаэль — до Раф. Фамилии и имена могли сильно переосмысливаться, чтобы в итоге стать прозвищем. К примеру, основа фамилии Христофоров повлияла на появление клички Воскрес, а кличка Джем образовалась от сокращенного имени Евгений.
Некоторые прозвища отражали характерные внешние особенности их обладателей. Клички Косой, Кривой, Рыжий, Губошлеп как раз запечатлели физические данные этих людей. На смуглый цвет кожи указывали воровские клички Гудрон и Джексон. Чем сильнее физические отличия бросались в глаза, тем у них больше шансов найти отпечаток в преступном имянаречении. Так, вору в законе Амояну в ходе медицинской операции вставили в голову металлическую пластину, после чего к нему приклеилась необычная кличка Киборг. Прозвище могло появиться даже на основании речевых особенностей его обладателя. По этому принципу криминальный авторитет Николай Акопов получил прозвище Колик Туда-Сюда за свою привычку часто повторять эту присказку в разговоре.
Ряд кличек указывает на принадлежность их носителей к определенной территории, династии, клану. Прозвища, похожие на Камо Московский или Илья Калининградский, отражали место рождения, жительства, отсидки или крещения. Принадлежность уголовника к преступной династии или клану подчеркивалась наследованием отцовского прозвища. Следуя этому правилу, криминальный авторитет Георгий Калашян перенял от отца-вора кличку Котик. В этом случае к прозвищам иногда добавляли окончание «старший» или «младший»: отец и сын Асатряны в воровской среде именовались Осетрина-старший и Осетрина-младший. Реже, в основном у кавказских воров, родство определялось через отчество наследника. Так, вор в законе Бесик Абзианидзе имел кличку Ромашкич, образованную от прозвища своего отца Ромашка.
В криминальном мире практически невозможно отказаться от клички, но в определенных случаях допускалось ее изменить. Она менялась после перехода уголовника на новую ступень в преступной иерархии. Например, в случае «коронования» вор в законе, как правило, получал новую кличку. Нередко она прямо или косвенно упоминала его высокий воровской статус: Король, Барон, Царь, Лорд. Авторитетное положение могли отражать слова, указывавшие на значительный воровской опыт (Дед, Дедушка), чистую незамутненную репутацию и верность воровским законам (Бриллиант), высокие интеллектуальные способности (Профессор, Ортава [20]). Вора в законе Вячеслава Иванькова, известного по прозвищу Япончик, в последние годы жизни в знак уважения называли по отчеству Кириллыч.
Отдельные клички теперь уже трудно объяснить. Громкое прозвище Иванькова, Япончик, по одной из версий, появилось из-за восточного разреза глаз, а по другой — по имени его кумира, одесского бандита времен революций и Гражданской войны Мишки Япончика. Невзирая на происхождение воровских кличек, они выступали мощным способом персонализации личности преступного авторитета. Принятое в воровском общении имя не только само по себе определяло высокий статус его обладателя, но и предрешало поведение остальных членов криминальной среды. Услышав прозвище, они выбирали принятую модель поведения согласно их месту в преступной иерархии.
Татуировки
Изображения, наносимые на тело путем введения под кожу специальных красящих веществ, не являются изобретением преступного мира. Задолго до появления в криминальной среде они широко использовались отдельными народами на разных исторических этапах. Наколки в воровской культуре прежде всего были призваны определить место их носителей в уголовной иерархии. Разные типы изображений были присущи ворам, блатным, «мужикам» и другим преступным элементам. Это позволяло быстро определить манеру властного, подчиненного или равноправного поведения между уголовниками. Кроме идентификации, татуировки служили цели самовыражения их обладателей. В символах преступники запечатлевали важные для них события и смыслы.
Для нанесения нательных изображений использовались подручные материалы: медицинские или швейные иглы, тушь или паста из шариковых ручек. Технология требовала участия опытного специалиста, который даже мог брать гонорар за свой труд. Предварительно на участке кожи набрасывался контур предполагаемого изображения, затем приступали к набиванию татуировки и нанесению краски. Позднее стали использовать трафареты с иглами, с помощью которых изображение быстро переносилось на тело, после чего требовалось только втереть красящее вещество. Зачастую антисанитарные условия проведения этой процедуры увеличивали риск инфекционного заражения. Со временем технологии и материалы только совершенствовались, дабы облегчить процесс нанесения наколки и предотвратить вероятность передачи инфекций.
Сюжеты татуировок разнообразны и варьируются от сугубо личных изображений и надписей до общепринятых художественных мотивов. Последние копировались от одного уголовника к другому и приобрели устойчивые значения. Наиболее популярными татуировками являлись купола церквей, перстни, восходящее солнце. Купола указывали на количество отсидок, после отбытия которых на куполе появлялся крест. Перстни могли рассказать многое о своих обладателях: принадлежность к воровской касте, характер совершенных преступлений, отношение к режиму и дисциплине и другое. Например, наколка в виде перстня с котом указывала, что ее обладатель долгое время находился в тюрьме и другой жизни не помнит. Восходящее солнце на тыльной стороне кисти свидетельствовало о том, что человек провел значительное время в заключении и пользуется авторитетом.
Преступная специализация также нашла отражение в нательной росписи. Карманники накалывали жуков [21], взломщики сейфов — медведя. Символ домушников — кот с ключами. Татуировка с пиратом выдавала осужденных за разбой, с черепом и кинжалом — грабителей. Убийцы наносили череп со скрещенными костями, пистолет, нож или букву «К» (киллер). Шулеры набивали игральные карты, пробитые стрелой. Хулиганы использовали в татуировках изображения ножей. Разбой с жертвами отражался в виде львов, волков или тигров. Наколки также могли говорить об определенных наклонностях их обладателей. Пауки, шприцы и обвивающие шею змеи указывали на наркоманские привычки. Парусник или скачущий олень свидетельствовали о стремлении на волю и склонности к побегу. Наколка кота [22] выдавала рецидивиста.
Высокий воровской статус уголовника подчеркивали особые татуировки. В первую очередь к ним относились воровские звезды, часто восьмиконечные, которые наносили, как правило, под ключицы и на колени. Помимо звезд, опытные и уважаемые воры в законе набивали на плечах эполеты (погоны). Их комбинация с другими знаками могла сообщить дополнительную информацию. Например, череп подчеркивал высокий авторитет, молниевидные
