и долила себе из графина. — Ну, я все равно уже собираюсь уходить, так что терять мне нечего, разве только, если директриса откажется выдать мне рекомендательное письмо, но да Бог не выдаст. Дело в том… — Она тяжело вздохнула. — Я уверена, что здешнее начальство продает девочек, да и мальчиков в веселые дома или, возможно, работорговцам, которые пополняют гаремы богатых людей. Во всяком случае, эти люди наведываются к директрисе четыре раза в год и отбирают самых красивых воспитанников.
— Лили пропала после того, как в приют наведался такой торговец? — Нарракот даже привстал со своего места.
— В том-то и дело, что нет, — снова вздохнула Тереза. — Но девочка явно не оставила бы купца равнодушным, ну, вы понимаете.
Мужчины кивнули.
— Я думаю, что либо Лили узнала о том, что ее ждет, и сбежала, либо директриса нашла возможным как-то переправить нашу лунную девочку к караванщикам и теперь она уже за границей.
— Почему вы назвали ее лунной?
— Лили каждый месяц теряет память, я подумала, что это может быть связано с циклом Луны, да и внешность девочки — сами посмотрите — на общем фоне она смотрелась как таинственный лунный камень. Во всяком случае, мне так казалось.
— Вы можете доказать, что детей из приюта продают торговцам живым товаром? — Нарракот даже придвинулся ближе к сестре, боясь упустить хотя бы одно ее слово.
— Прямых доказательств у меня нет. — Тереза закусила нижнюю губку. — Нужно поговорить с воспитанниками. Дело в том, что незадолго до приезда купца начальница начинает вести разговоры с выбранными девочками, она подолгу беседует с ними у себя в кабинете, сама расчесывает их волосы, чего прежде никогда не делала, кормит со своего стола. В обычные дни дети получают мало пищи, если вы прикажете им раздеться и произведете осмотр — кожа да кости. Но перед приездом торговцев она специально начинает откармливать двух или трех воспитанников, чтобы те выглядели прилично. Несколько раз я даже слышала, как из покоев директрисы лилась музыка, обычно она редко включает граммофон, но тут, я думаю, она обучает девочек танцевать.
Я говорила с такими избранницами, но, несмотря на мои предупреждения, никто ни разу не пытался сбежать, да и что им терять? Здесь их могут устроить работать в прачечную или красильню, где женщины трудятся целый день, а получают половину от того, что заплатят за ту же работу мужчине. У нас была очень красивая девочка Мирьям, в крещении она получила имя матери Бога нашего — Марии. И что же, когда я рассказала ей о своих подозрениях, она только печально посмотрела на меня оленьими глазами и спросила: «А на улице работать лучше?» Сначала я не поняла, а потом до меня дошло, что в Египте девушку, которая продает свое тело, могут забить камнями, в то время как если она делает то же самое в охраняемом доме свиданий, там за нее всегда заступятся. Да и попасть в гарем здесь не считается чем-то унизительным. Матери мечтают, чтобы их дочери достались богатому мужчине, и сколько у того жен и детей — не важно. С точки зрения этих людей, директриса, пристраивающая приютских девочек, делает благое дело. Она ведь заменяет им утраченных родственников, а родственники, будь у них такая возможность, поступили бы именно так.
— Лили искала полиция? — Морби поднялся со своего места и прогуливался теперь по директорскому кабинету, вертя в руках трубку, закурить ее в присутствии сестры Терезы он не решался.
— Разумеется, нет. — Она вздохнула. — Никто не станет искать приютских детей.
Машина раскалилась, точно кастрюля, несчастный шофер поджидал Морби и Нарракота, сидя в тенечке школьного двора, когда они наконец вышли из здания, сопровождаемые сестрой Терезой, он с видом мученика поднялся, и вскоре они продолжили путь.
Кожаные сиденья были раскаленными, до металлических предметов страшно дотронуться, под мышками у обоих мужчин уже давно образовались темные следы пота. Нет, в таком виде определенно в гости не ходят. Поэтому они приказали поворачивать к гостинице и, выбравшись, первым делом отправились в свои комнаты, а там какое-то время отмокали в прохладных ванных.
Было решено встретиться в столовой во время обеда, который проходил в пять часов вечера. До этого времени папка с газетными статьями переселилась в номер Нарракота.
— Вы все успели прочитать? — первым делом спросил Морби, когда его друг подошел к столику в гостиничном ресторане.
— Да, и даже безмерно трогательное интервью с мастерицей, вязавшей платье для маленькой мисс Нортон. В газете публикуется фотография платья и несколько раз подчеркивается, что оно розового цвета. Если еще и выяснится, что она пропала в этом платье и в нем же появилась через двадцать лет, готов поверить в любую мистику.
— Я просмотрел все статьи, связанные с появлением Лилит Нортон, но на фотографиях она либо в белом в горошек платье, либо, как я понял, в юбке и кофточке. Жаль, супруга возвращается только завтра, сейчас бы мы знали, как это называется. — Морби отодвинулся от стола, когда к ним подошел официант, кативший перед собой маленький сервировочный столик. Поравнявшись со столом, юноша отвесил поклон и начал расставлять тарелки.
— Что думаете по этому делу? — Нарракот взял со стола салфетку и заложил ее край за воротник сорочки.
— Думаю, нашему другу Александру придется ответить на неприятные вопросы, относительно его подозрительной осведомленности в деле об исчезновении и появлении Лилит Нортон, о котором он якобы ничего не знал.
— Ага, тоже заметили? — Старший инспектор тихо рассмеялся. — Только не нужно ничего говорить, пока он не проводил нас в пустыню к его милости Габриэлю Нортону, не то придется искать другого проводника. Полагаю, младший Нортон, если его хорошенько прижать, способен пролить свет на всю эту историю. — Нарракот улыбнулся и, взглянув на дверь, сделал Морби знак молчать. В обеденный зал вошел Александр Маилз.
Молодой человек выглядел так же, как и утром, и Нарракот пожалел, что не выдал ему денег на дюжину новых сорочек. Судя по всему, бедняга приобрел только одну и был вынужден стирать и просушивать ее в ожидании встречи в гостинице.
Пообедав, они снова воспользовались экипажем и добрались до дома профессора Нортона в относительном комфорте. Вечернее солнце уже не пыталось изжарить народ Египта, кроме того, появился приятный ветерок, так что Морби и Нарракоту всю дорогу приходилось придерживать свои соломенные шляпы, чтобы они не улетели прочь.
Себастьян Нортон ждал их в той же комнате с диванами. Слушая доклад полицейских, он поднялся и какое-то время ходил из угла в угол, со скрещенными на
