желаний. Восьмилетнему мальчику снилось, будто он с Ахиллом ехал на колеснице, которой правил Диомед[243]. Как выяснилось, за день перед сном он увлекся чтением сказаний о греческих героях: легко доказать, что он взял этих героев за образец, сожалея, что не жил в их время.
Из этого небольшого числа сновидений выясняется второе характерное свойство детских снов – их связанность с событиями дневной жизни. Исполняемые в сновидениях желания переносятся из предыдущего дня, причем наяву они сопровождаются сильными чувствами. Несущественное и безразличное – или то, что кажется таковым ребенку, – не находит себе места в детских сновидениях.
Среди взрослых тоже можно собрать немало примеров подобных инфантильных сновидений, но они, как мы упоминали, будут по большей части краткими. Например, многим при жажде ночью снится, будто они пьют; здесь сновидение стремится устранить раздражение и продлить сон. У других часто бывают «удобные» сновидения перед пробуждением, когда приближается время вставать: снится, что они уже встали, находятся около умывальника или уже в училище, конторе или где-то еще, где нужно быть к определенному времени. В ночь перед поездкой куда-либо нередко снится, будто мы уже приехали к месту назначения; перед посещением театра или выходом в свет сновидение нередко предвосхищает – как бы вследствие нетерпения – ожидаемое удовольствие. В иных случаях сны выражают исполнение желаний не столь прямолинейно; тогда, чтобы распознать скрытое желание, необходимо выявить связь или сделать вывод, т. е. провести работу по толкованию. Скажем, в случае, когда муж сообщает о сновидении молодой жены, будто у нее наступили месячные, надо не упускать из вида, что каждая молодая женщина при прекращении месячных подозревает о беременности. Ввиду этого сновидение содержит указание на беременность, а его смысл заключается в том, что оно исполняет желание не беременеть. В необычных и чрезвычайных условиях сновидения такого инфантильного характера случаются особенно часто. Руководитель одной полярной экспедиции сообщает, к примеру, что членам его группы во время зимовки во льдах с однообразным питанием и скудным рационом регулярно, как детям, снились сны о великолепных обедах, горах табака и о возвращении домой.
Достаточно часто из длинного, сложного и, как правило, спутанного сновидения особенно ясно выделяется один отрывок, в котором легко можно узнать исполнение желания, но который в то же время как бы спаян с другим, непонятным материалом. При работе с взрослыми любой, кто имеет опыт анализа сновидений, обнаружит, к своему изумлению, что даже такие сны мнятся кристально ясными, однако на самом деле они редко сходны по простоте с детскими снами, а за видимым исполнением желания в них вполне может крыться какой-то другой смысл.
Решение загадок сновидений было бы, конечно, удовлетворительным, предоставляй работа анализа возможность сводить бессмысленные и спутанные сновидения взрослых к инфантильному типу исполнения какого-либо дневного, сильно ощущаемого желания. Увы, внешние признаки не указывают на подобную возможность: сновидения взрослых по большей части наполнены самым безразличным и посторонним материалом, который отнюдь не связан с исполнением желаний.
Прежде чем расстаться с детскими сновидениями – этими незамаскированными исполнениями желаний, – нужно упомянуть еще одно, давно подмеченное характерное свойство снов, которое именно в этой группе обнаруживается зримее всего. Дело в том, что каждое из этих сновидений можно заменить одним пожеланием: «Ах, если бы прогулка по озеру еще продлилась!» – «Если бы я был уже умыт и одет!» – «Мне бы припрятать вишни вместо того, чтобы давать их дяде!» При этом сновидение содержит не только это пожелание: последнее предстает уже исполненным, причем исполнение выглядит как бы реальным и совершается на глазах; материал сновидения состоит преимущественно, хоть и не исключительно, из ситуаций и чувственных образов, в первую очередь зрительных. То есть даже в инфантильной группе можно обнаружить своего рода частичное преображение, которое следует признать работой сновидения: мысли, выражающие пожелание на будущее, замещаются картинками из настоящего.
IV
Мы склонны допустить, что подобное преобразование происходит и в спутанных сновидениях, пусть невозможно определить, присутствует ли здесь пожелание. Приведенный выше пример сновидения, в анализ которого мы несколько углубились, дает нам в двух по меньшей мере случаях повод предполагать нечто подобное. Анализ показал, что моя жена за столом интересуется другими людьми, уязвляя этим мои чувства; в сновидении же содержится прямо противоположная картина: женщина, замещающая мою жену, поворачивается ко мне лицом. При этом неприятное переживание способно породить желание, чтобы дело обстояло ровно наоборот, и во сне происходит именно так. В сходной связи находится и горькая для анализа мысль, что мне ничего не доставалось даром, если сопоставить ее со словами женщины в сновидении: «У вас всегда были такие красивые глаза». Значит, противоречия между явным и скрытым содержанием сновидения можно частично свести к исполнению желаний.
Куда примечательнее другой результат работы сновидения, ведущий к возникновению бессвязных снов. Если сравнить на любом примере количество образов в сновидении с числом скрытых помыслов, выявленных посредством анализа и едва намеченных в самом сновидении, то не останется сомнений в том, что работа сновидения обеспечивает прекрасное сосредоточение – или уплотнение – материала. Вначале непросто оценить размах этого уплотнения, однако чем глубже удается проникнуть в анализ сновидения, тем большее впечатление этого размаха создается. От всех элементов сновидения ассоциативные ниточки расходятся по двум и более направлениям, а каждая ситуация во сне составляется из двух и более впечатлений и переживаний. Например, мне приснилось однажды нечто вроде бассейна, где во все стороны плавали купающиеся; на краю бассейна стоял человек, который наклонился к одному купальщику, как бы с намерением вытащить того из воды. Ситуация была составлена из воспоминания об одном моем переживании в период полового созревания и из созерцания двух картин, одну из которых я видел незадолго перед сновидением. Картины эти изображали «Испуг в купальне» из цикла Швинда[244] «Прекрасная Мелюзина» (ср. как бы разбегающихся купальщиков во сне) и сцену Всемирного потопа кисти какого-то итальянского художника; маленькое же переживание юности заключалось в том, что однажды я видел, как учитель плавания в купальне помогал выйти из воды даме, которая замешкалась до наступления назначенного для мужчин времени. Ситуация в избранном для анализа примере вызывает при анализе небольшой ряд воспоминаний, каждое из которых внесло некоторый вклад в содержание сновидения. Прежде всего припомнился эпизод тех времен, когда я ухаживал за женой, о чем уже говорилось; имевшее тогда место рукопожатие под столом внесло в сновидение подробность «под столом», о которой я вспомнил позднее. О «поворачивании» ко мне тогда, конечно, не было речи; но из анализа я знаю, что этот элемент является исполнением желания в силу контраста
