Лев Поликарпович промолчал. Вот уж действительно – «ищутпожарные, ищет милиция»… Ромуальду фон Трауберг кто только не искал, причём,как обычно, срабатывали не официально-государственные договорённости, а болеенадёжные личные связи. Российская ФСБ в лице девятизвёздочного генералаВладимира Зеноновича только что не побраталась с американским УППНИРом, заокеаном прониклись и раскрыли кое-какие карты, Браун и Скудин, не говоря уже оГринберге, тоже напрягли все свои персональные связи, калибром помельче, нозато более разветвлённые. Увы. Всё упиралось в тот самый «Боинг», бесследноиспарившийся за несколько секунд до посадки в аэропорту. Ни одна живая душа снего так и не проявилась. И ни одно мёртвое тело. Тем не менее Ганс Людвигпо-прежнему чего-то ждал, на что-то надеялся. Советовался со звёздами и дажечто-то якобы чувствовал. Льву Поликарповичу было его жаль. «Может, когда мнестолько стукнет, я тоже начну „чувствовать“ жену и Марину? В смысле близкоговоссоединения?..»
Как бы то ни было, никакой пользы от присутствия фонТрауберга покамест не наблюдалось. Не сбывался даже корыстный расчёт ЛьваПоликарповича поговорить с ним об отце. Старый немец либо молчал, не обращая наокружающих никакого внимания, либо рассуждал о своей внучке. Третьего было недано.
Тут в кармане профессора завозился и запищал сотовыйтелефон.
– Да?
– Лев Поликарпович, телевизор поблизости есть?Включайте скорее. Пятый канал.
Голос Скудина прозвучал как у мальчишки-именинника, разворачивающегоподарки, и сразу сменился коротким сигналом отбоя.
– Эдик, – засуетился профессор, – где пульт?
Жидкокристаллический экран вспыхнул почти без задержки.
– …В дачном посёлке Орехово, – рассказывала, идяпо заснеженной дорожке, красивая юная журналистка. – История, котораямогла завершиться настоящей трагедией, в итоге одарила нас примерамичеловеческого неравнодушия и самоотверженного участия…
За спиной девушки виднелись красные пожарные машины,проломленный ими забор и редеющие клубы дыма над покатой металлочерепичнойкрышей.
– Пожар, вспыхнувший, по предварительным оценкам, из-занеисправной электропроводки, разгорелся в три часа ночи, – продолжаларассказывать корреспондентка. – Горел домик, принадлежащий известномуфизику, академику Опарышеву. Академик, давно перебравшийся в Москву, непрерывал связи с родным городом и каждое лето приезжал сюда отдыхать. Этотолько кажется, что зимой в дачном посёлке полное безлюдье. – Девушкаобвела рукой утонувшие в сугробах заборы. – Однако мир не без добрыхлюдей. Пожар заметил случайный прохожий. Этот неравнодушный человек сразупозвонил «01», и из посёлка Сосново без промедления примчался пожарный расчёт.Домик учёного удалось отстоять.
Камера переместилась во двор опарышевской дачи. Закопчённыйснег был усеян осколками лопнувших стеклопакетов и останками сгоревших диванов,но, судя по всему, дом пострадал не так уж бесповоротно.
– Но самое замечательное заключалось вот в чём, –щурясь на яркое солнце, поведала журналистка. – На чердаке горящего домапожарными было обнаружено множество рукописей, вероятно составлявшихмноголетние архивы учёного. Вот тут-то и могла бы разыграться трагедия, ведьвсе мы помним, как в своё время тушили сперва Библиотеку Академии наук, апозднее и Блоковскую библиотеку на Невском. Но – подумайте только! – впожарной команде небольшого посёлка оказался человек, принимавший участие в техдалёких событиях. Он первым понял, какой интеллектуальный капитал мог оказатьсяутрачен. Бесценные бумаги передавали с дачного чердака по цепочке, из рук вруки…
«Ваня, – с нежностью подумал Лев Поликарпович. –Ванечка. Кудеяр… Что бы мы без тебя делали…»
– К сожалению, связаться с самим академиком нам пока неудалось, – обворожительно улыбнулась телевизионная девушка. – Мы,однако, можем со всей определённостью заверить уважаемого учёного, что в данныймомент его архивы находятся в Санкт-Петербурге, ими занимаются оченькомпетентные специалисты. Рукописи не горят!
Шихман издал дикарский боевой клич, обхватил ЛьваПоликарповича за плечи и пустился с ним в пляс.
Женя Корнецкая дочистила последнюю морковину, выкинула введро шелуху, ополоснула руки и выгрузила из кухонного шкафчика соковыжималку.«Демидовский экспресс» вёз её до Питера чуть более суток, лишь раз, и тоненадолго, застряв по дороге, и всё это время Женя раздумывала о телефонномномере, который продиктовала ей память. Был ли этот номер реальным? Илиразошедшееся воображение подсунуло ей бессмысленный ряд цифр, дополненныйпитерским кодом?.. Оказалось – первое. Её только слегка удивило, что «шпионскийпароль» на самом деле был никаким не паролем. Обладатель приятного молодогоголоса на том конце провода действительно искал домработницу. И не более того.
Чем усерднее старалась Женя разобраться в своём прошлом, темменьшее удовольствие получала от процесса.
Получалось, она, тихвинская уроженка, никогда в жизни своейне бывавшая за границей, летела откуда-то на сугубо импортном самолётескандинавских авиалиний, проваливалась сквозь хрональную дыру аж в древнююГрецию, выслушивала туманно-настораживающее пророчество оракула в Дельфах,приобретала способность читать мысли, производила мотоциклетный рейд, достойныйхорошего боевика, наконец, собственноручно убила пять человек… И всё это затем,чтобы начать блистательную карьеру домработницы у юного гения, сынавысокопоставленного генерала?..
Да уж, чудны дела Твои, Господи…
«Это моя мысль или кого-то из гостей?»
Честно говоря, в чужие головы Женя старалась заглядывать какможно реже. В основном потому, что там обнаруживалась если не грязь, то вселенскоебеспокойство, а ей хватало и своих проблем. Может, это было натуральноемалодушие, но тихая жизнь на прекрасно оборудованной Эдиковой кухне, средикастрюль и сковородок, её покамест устраивала как нельзя лучше. После всехприключений душа и тело требовали отдыха. У неё был ключ от квартиры, она жилав маленькой комнате, наводила порядок, ходила по магазинам, с удовольствиемстряпала, подавала… А когда возвращались хозяева – принималась множить в уметрёхзначные числа или читать не забытое ещё со школы «Бородино». Что угодно,кроме подслушивания чужих мыслей!
Особенно это касалось мыслей человека, который мало-помалустановился ей дорог…
Хорошо ещё, дар срабатывал в основном при прямом визуальномконтакте. Соответственно, кухня была местом, где ей удавалось достаточнонадёжно укрыться.
Женя включила громко зажужжавшую соковыжималку и сталабросать в неё калиброванные морковки. Она ещё по голосу, прозвучавшему вдинамике телефона, поняла, что «не надо отчества, Эдуард, просто Эдуард»окажется вряд ли похожим на Леонтиска. У неё ведь мелькала-таки крамольнаямысль о втором шансе, который, быть может, намеревалась дать ей судьба… Нет,судьба оказалась, как ей и положено, то ли индейкой, то ли злодейкой, причёмнеизвестно, что хуже. Белокурый, узкоплечий, худенький Эдик ничем не напоминалбогатыря и красавца философа. Но почему, когда два дня назад он случайно(случайно ли?) задержал её руку в своей, Женю ударило точно таким жеэлектрическим током?
