*Римский император Диоклетиан успешно правил государством более двадцати лет. Его правление было названо вторым золотым веком. Однако, в 305 году он отрекся от престола, и уехал в свое поместье. На попытку своих соратников убедить его возвратиться к власти бывший император ответил отказом, заметив, между прочим, что если бы они видели, какова капуста, которую он вырастил, то не стали бы приставать к нему со своими предложениями.
Глава сорок третья. Снова тюрьма
После подписания договора, менталист проводил Любу обратно в её комнаты, а сам удалился, пожелав приятных снов. Оформив над ней покровительство, Шариан фактически сделал её своей официальной фавориткой. И Люба прекрасно осознавала, что это — временно, пока ему не надоест играть с ней любовь. Первый порыв как-то договориться с ним или перевоспитать теперь казался ей глупостью. Если Шариан сам не хочет ничего делать для того, чтобы сохранить то хорошее, что в нем есть, то Люба бессильна тем более.
Как раз сейчас она изучала книгу о ведьминском влиянии. Мягкое воздействие на сознание с помощью силы, ненавязчивые разговоры, возможно, могли бы дать результат где-то через полгода работы с Шарионом, если бы он не был ментальным магом.
Все эти воздействия он, как оказалось, умело отсекал. Ведь понял же, что Люба недаром рассказала ему о римском императоре Диоклетиане, который отрекся от власти, о любви, дружбе и преданности. Специально она не воздействовала, но поскольку была убеждена в том, что говорила и желала открыть глаза Шариону, сила откликалась интуитивно.
Все оказалось зря, а ведь Люба не обдумывала эту мысль подробно, просто решила, что должно получиться само собой. Но, то ли принц поймал тень её мысли, то ли почувствовал направленную на него магию, не ясно.
Так она и заснула, обдумывая сложившуюся ситуацию. На следующий день ничего не изменилось, Люба штудировала книги, стараясь найти там подсказку. Как освободиться? Что придумать? Сколько еще времени у неё есть, пока принц поймет, что игра в любовь ничего не даст? «Нельзя опускать руки!» — повторяла себе Любы, стараясь придумать план.
Вечером, как обычно, к ней пришла служанка, чтобы подготовить к приходу Шариона. Но, когда Люба надела халат, Алида сказала:
— Его высочество приглашает вас к нему в комнату.
Служанка быстро опустила глаза и прикусила губу. Любу охватило нехорошее предчувствие. Что задумал Шарион?
Комната принца находилась недалеко. Большое помещение, куда они сначала вошли, выполняло роль гостиной. Два широких окна, несколько кресел, диваны, низенький столик, камин — красиво и на удивление уютно для такой большой комнаты.
— Вам сюда, в спальню, — пискнула служанка, показывая на дверь слева. Алида краснела и прятала глаза.
Люба нахмурилась и открыла дверь спальни. На огромной кровати лежал голый Шарион, две девушки, тоже полностью обнаженные, старательно доставляли удовольствие лжепринцу. Он стонал, явно приближаясь к разрядке.
Застыв на пороге спальни, Люба не понимала, какие чувства вызывает у неё эта оргия, пока одна девушка не взглянула на неё. Стыд, боль, отвращение — вот, что читалось в её глазах. И тогда откуда-то из дальних уголков души всколыхнулась ненависть к самозванцу, который издевался над ней и над другими.
Сам процесс секса не вызывал у Любы никаких особых чувств. Ну, удовлетворяет принц свои потребности сразу с двумя девушками, ну и пусть. А вот то, что он их принудил — это оказалось последней каплей. Ведь у него есть способности, чтобы определить тех девушек, что действительно не против подобного удовольствия. Занимался бы сексом с ними! Если бы еще и пару драгоценностей подарил, или деньги, то совсем бы осчастливил. Но нет! Он принудил. И Алида знала, именно поэтому и опускала глаза и краснела.
Все эти мысли пронеслись в одно мгновение. Из глубины души поднялись возмущение и ненависть. Сама не понимая, что творит, Люба собрала эти эмоции и со всего маху ударила ими по Шариону. Менталист зарычал, и одновременно с этим на Любу обрушилась боль. Девушка упала на колени и заорала, схватившись за голову. А потом пришла спасительная тьма.
Проснулась Люба в своей кровати. Голова болела, ужасно хотелось пить, все тело ломило, поэтому она не сразу заметила, что лежит в кровати не одна. Сзади её обнимал Шарион. Судя по всему, он тоже только что проснулся.
— Потерпи. Сейчас я тебе дам попить, — заботливо сказал он.
Менталист помог ей сесть на кровати, подложил под спину подушку и протянул кружку с соком. Девушка пила маленькими глотками, стараясь справиться с тошнотой. Между тем, Шарион сформировал в руках целительское заклинание, и положил пальцы ей на голову. Боль стразу отступила, Люба застонала от облегчения.
Выглядел менталист неважно: синяки под глазами, набрякшие веки, какая-то сероватая кожа.
— Прости меня, пожалуйста! — попросил он, — когда ты меня ударила ментально, я ответил машинально, толком не осознав.
— Объясни мне, зачем все это было? — раздраженно спросила Люба.
— Ты ко мне относишься, как к ребенку. Вот я и подумал, что надо показать. Я — не ребенок. Известно, что если смотреть на секс, то возбуждаешься сам…
Люба хлопнула себе по лбу, сделав фейспалм.
— Как ты, менталист, можешь настолько не разбираться в людях?!
— Это ведьмы должны разбираться, куда подействовать, как сделать так, чтобы человек не заметил вмешательства. На одних людей действует — то, на других — это, — недовольно заговорил Шарион. — Мне не надо таких подробностей. Моя сила позволяет не цацкаться. И еще я думал, если ты разозлишься — это тоже хорошо, потому что твоя ревность будет означать, что ты меня любишь.
— Вот как к тебе можно относиться по-другому? — со вздохом спросила Люба, — сила у тебя большая, но не всегда это решает…
— Я просто никогда не пробовал влюбить в себя девушку обычными способами. Если мне было надо, то внушал нужные чувства, — оправдывался лжепринц.
— А что ж ты девушкам, которые с тобой были, не внушил?
— Потому что одни проблемы от этого, — махнул рукой менталист. — Внушишь ей, она потом бегает за тобой, как кошка. Посмотришь на других — скандал, или интриги против соперницы.
— И ты решил, что лучше принудить? — печально констатировала Люба, — ну да, я помню, легче всего добиваться, через страх.
— Неужели ты ничего не почувствовала? — всмотрелся в неё Шарион, но, видимо, не обнаружив то, что искал, перевел тему, — ты себя нормально чувствуешь?
— Вроде хорошо, — прислушалась к себе девушка, — а ты что-то помятым выглядишь. Всю ночь праздновал, что ли?
— Нет. У меня откат начался. Магия клятвы решила, что я атаковал тебя, потому что хочу сломать волю, — недовольно пробурчал менталист, — но раз ты себя хорошо чувствуешь, может, прогуляемся?
— Да! Конечно! — обрадовалась Люба.
