Книга Альтруисты - Эндрю Ридкер

20

Район Юниверсити-Сити был не чужд страстей, одолевающих всех обитателей давшего ему имя учебного заведения. Май в Дэнфорте был месяцем, когда люди строили планы, ложно скромничали и без конца проверяли почту. Будущие выпускники отчаянно пили и заранее предавались ностальгии. Юные пары распадались или — с нездоровым оптимизмом членов секты конца света — решали попытать счастья в любви на расстоянии. Любому косому взгляду и малейшим переменам погоды присваивался излишне глубокий смысл. Непростой был месяц. Кругом одни сплошные метафоры. Многие открыто плакали: от чувств, от пыльцы.

Для небогатых сыновей и дочерей среднезападного Гарварда годы ободряющих хлопков по спине и позитивного подкрепления подошли к резкому и неотвратимому концу. Если у студентов, приехавших с Восточного побережья, были связи в банках, а у сокурсников с Запада — знакомые в Кремниевой долине, то у подавляющего большинства выпускников Дэнфорта не было ни того ни другого. Они присмирели и начали морально готовиться к жизни в стране с разрушенной экономикой, о которой им рассказывали на протяжении четырех лет. Раньше родители напутствовали: «Меть высоко». А когда дело дошло до поиска работы, стали говорить: «Умерь ожидания». Увлеченность и амбиции больше никого не волновали. Зато соцпакет — еще как. Но в общем и целом студенты по весне были полны надежд, предвкушения новой жизни. Перспектива работы «от звонка до звонка» пока еще интриговала. А этот волшебный день зарплаты! Для выпускника филологического факультета, которому посчастливилось устроиться на работу в Фонд Поэзии, начальные тридцать тысяч долларов в год казались фантастической суммой — столько денег и потратить-то нельзя! Массово рассылались резюме, добывались рекомендательные письма. Фулбрайт. «Амери-Корпус». Тридцать выпускников обрели заветную должность в приемной комиссии университета: они интервьюировали юных абитуриентов с горящими глазами и учили телефонному этикету первокурсников, которым было поручено обзванивать спонсоров. Племя несчастных с диагнозом «клиническая депрессия» — а таких среди студенчества набиралось до 15 % — наконец почувствовало едва ощутимое облегчение.

За несколько дней до вручения дипломов один популярный член еврейского братства поскользнулся на крыше общаги и сорвался вниз, чем едва не вверг весь Дэнфорт в публичный траур. К счастью, юноше удалось избежать смерти — он отделался растяжением запястья. Братья и сестры по факультету подписали для него несколько открыток и направили их по адресу городской многопрофильной больницы, где пострадавшему накладывали гипс, после чего с облегчением вернулись к своим делам. Будущее, казалось, было совсем близко — рукой подать.

В студенческой газете «Дэнфортский журнал» вышел материал о стычке Артура с библиотекарем. Заголовок, выделенный «капслоком», гласил: «ПРОФЕССОР НАПАЛ НА СТУДЕНТА ИЗ МАЛОИМУЩЕЙ СЕМЬИ». Небольшую размолвку — к ужасу Артура — они назвали «нападением». Татуированный библиотекарь вдруг превратился в «студента из малоимущей семьи»! Можно подумать, классовая принадлежность и достаток потерпевшего имели какое-то отношение к ссоре.

Прежде чем Артур успел отчитать главного редактора газетенки, прозванной в народе «Ди-журом», ему пришло электронное письмо от секретаря декана Гупты. Напоминание о намеченной встрече. «Когда вам удобно подойти?» Артур обрушил кулаки на клавиатуру, вылетел из кабинета, стремительно прошагал по двору главного кампуса и вломился к декану.

— Только не говорите, что он подал в суд!

Гупта поднял голову:

— Простите?

— С парнем все нормально, — сказал Артур. — На нем ни царапинки!

Вслед за Артуром в кабинет вошла молодая женщина на каблуках и в юбке-карандаш. Она старалась шагать как можно шире, но наряд не позволял.

— Прошу прощения, декан Гупта! — воскликнула она. Ее грудь колыхалась под тонкой блузкой. — Он ворвался без ра…

— Все хорошо, Лола. Артур, присаживайтесь.

Секретарша злобно уставилась на Артура, потом развернулась на каблуках и вышла. «Силы небесные, — подумал он, подняв взгляд от круглых полумесяцев под ее юбкой к сводчатому потолку кабинета и случайно унюхав мощный аромат декановой туалетной воды с нотами кедра и кардамона. — Лола!»

Гупта ворошил бумаги на письменном столе, без конца перебирая их своими руками-щупальцами. На переносице у него сидело изящное пенсне.

— Вы слышали, что пропала моя книга? Из библиотеки?

— Артур, Артур… — молвил декан. — Присаживайтесь. Отдышитесь.

Он сел, дрожа от праведного гнева. Гупта продолжал неспешно наводить порядок на своем столе, обрамленном высокими книжными шкафами. Спустя сорок полных ярости секунд — Артур сосчитал — Гупта наконец выудил из вороха бумаг желтую папку и вручил ее Артуру.

— Что это?

— Прочтите.

Тревога охватила его. Желудок как будто узнал о содержимом папки раньше, чем он сам. Артур медленно открыл папку и, щурясь, чтобы не принять весь удар сразу, пробежал взглядом по тексту.

— Вам не нужно меня увольнять. Я готов преподавать что угодно. Любой предмет. Можете платить мне гроши — я не стану обузой.

— Артур, прошу вас.

— Не увольняйте меня! Я столько сделал для университета!..

— Мы вас не увольняем. Просто мы пока не продлеваем контракт на следующий год, — сухо ответил декан.

— Прочтите статью, Сахил. «Нет видимых травм и повреждений». Парнишка цел и невредим!

— Дело не только в этом, Артур. Хотя мы, разумеется, не одобряем причинение физического вреда студентам без особой на то необходимости.

— А в чем тогда дело?

— Артур. Вы сами понимали, к чему все идет. В прошлом семестре вы вели… Сколько? Два курса? Те же деньги мы платим аспирантам. Конечно, вы знали, что так продолжаться не может. Если честно, я удивлен, что вы столько тянули…

— Я отдал годы…

— Вас взяли на временную должность.

— Столько сил вложил…

— Я ожидал от вас большего. Время и силы — это одно. Вы ведь не опубликовали ни одного научного труда, Артур! Ни единой публикации за столько лет!

— Да, я полностью посвятил себя преподаванию!