«Очень долго «Бриллиантовую руку», как и другие фильмы Гайдая, не показывали по телевизору, — вспоминала Нина Гребешкова. — Потому что в кинотеатрах они год за годом давали кассу (на ту же «Бриллиантовую руку» было куплено в общей сложности почти 80 миллионов билетов), а по телевизору показ — бесплатный.
Но однажды кто-то из высшего руководства настоял, и «Бриллиантовую руку» показали по телевизору. Мы с Леней уселись перед экраном и приготовились смотреть. А перед показом выступает Юрий Никулин. Вообще-то сначала звали Леню, но он отказался: «Зачем? Всё, что я хотел сказать, я сказал в фильме». А Юрка согласился — он был очень коммуникабельный. И вот он рассказывает про съемки «Бриллиантовой руки»: мол, всё было прекрасно, солнце, море, вино. А после каждого дубля с гэгом Гайдай дарил актерам по бутылке шампанского.
В принципе от Лени можно было этого ожидать, я бы не удивилась. И всё же дублей было слишком много… Я поглядела на Леню, а он с испугом — на меня. Говорит: «Слушай, Юрка зачем-то врет. Никакого шампанского я им не дарил!» Смотрим дальше. Уже начинается фильм. И вот — одной «смехоточки» нет, другой нет.
Сцену со Светличной вырезали, «Наши люди в булочную на такси не ездят» вырезали. Причем как-то наспех, неаккуратно, там музыка осталась ни к селу ни к городу… Муж говорит: «Почему они не позвали меня? Я бы хорошо вырезал, никто бы и не заметил…» Ведь Леня очень тщательно продумывал монтажные склейки, неряшливость в этом деле была ему невыносима.
И вот виртуозно смонтированный фильм кто-то грубо искромсал, выкинув 20 минут экранного времени! Расстройству Лени не было предела. Но он нашел силы позвонить Никулину. Говорит: «Юрка, откуда ты взял про шампанское?» А Никулин отвечает: «Лень, я всё придумал. Ведь так получилось интереснее!».
К счастью, кончилось всё хорошо. Через несколько дней Гайдаю позвонили и сообщили, что картину впредь будут показывать без купюр. Оказалось, фильм по телевизору смотрел и Брежнев и, обнаружив отсутствие любимых сцен, возмутился, позвонил председателю Гостелерадио Лапину. Вопрос был решен!»
Но даже покровительство Брежнева не сказалось на отношении к Гайдаю культурной общественности. «Гайдая не уставали ругать в первую очередь сами же режиссеры, — рассказывал Георгий Данелия. — Говорили, что он снимает для плебеев. Многие просто от зависти это делали. Но ушито у всяких историй с его неполученными наградами отсюда растут. Он был слишком закрытый человек, чтобы показывать на людях обиду. По-моему, один раз только в Доме кино были мы уже в подпитии, и он говорит: «А я «Бриллиантовую руку» возил в Баку на фестиваль. Представляешь, Гия, опять ни хрена не дали». И лицо у него было при этом удивленное такое, обескураженный очень вид».
«Бриллиантовая рука» стала последним фильмом, на котором с Леонидом Гайдаем сотрудничали Морис Слободской и Яков Костюковский. Сценаристы объясняли прекращение совместной работы тем, что режиссер занялся экранизациями, а им это было неинтересно. Другую версию высказал в свое время Александр Зацепин: «А как он трудился со своими сценаристами Яковом Костюковским и Морисом Слободским. Они потом расстались из-за денег. После «Бриллиантовой руки» Гайдай мне сказал: «Саша, если бы ты видел, что они мне приносили: фельетоны и капустники. Это не для кино. Над сценарием я работал не меньше их. Так почему же они мне дали 20 процентов гонорара, а себе взяли по 40?» Жаль, что всё так получилось».
После расставания с Гайдаем Костюковский и Слободской продолжали работать вдвоем. Но в семидесятых и восьмидесятых вышло лишь пять полнометражных фильмов по их сценариям. А сравнительно удачным получился один-единственный — «Неисправимый лгун» 1973 года с Георгием Вициным и Владимиром Этушем.
Морис Слободской скончался в 1991 году, Яков Костюковский пережил его на два десятка лет. Оставшись без соавтора, с которым его связывала совместная работа на протяжении четверти века, Костюковский больше сценарии не писал.
Закончить эту главу хочется фрагментом замечательной статьи критика Дениса Горелова, опубликованной в журнале «Баку» к сорокалетию со дня выхода в свет «Бриллиантовой руки»:
«Давно замечено, что Гайдай способен обрадовать только соотечественника. Поди объясни чужому, что такое «хам дураля», «оттуда», «уж лучше вы к нам» или «шоб ты жил на одну зарплату». Фразу «руссо туристо — облико морале» невозможно не только объяснить, но и внятно перевести. Сама же история твердого обывателя, стойко перенесшего искушение желтым дьяволом, кока-колой и перламутровыми пуговицами, согнутого, но не сломленного зеленым змием, была абсолютно международной. Студия «Юнайтед Артистс» снимала подобного добра с Джеком Леммоном вагон и маленькую тележку: как он давал шефу-развратнику ключи, переодевался блондинкой, имитировал из добрых побуждений соседкиного мужа, но внутри оставался ортодоксальным семьянином, моногамцем и лапушкой. Во Франции ту же линию удаленького лопуха гнул Бурвиль — если приглядеться, «Рука» является очень дальним и адаптированным ремейком фильма «Разиня» Международное становление мидл-класса сделало авиацию народной, а с нею и дальние страны коктейлей пряных и пальмовой веточки. Сладкий ужас доступного ай-лю-лю, отзывчивых туземок, сказочных сокровищ и сырых темниц одномоментно пережили миллионы нерусских людей. Феноменально насмотренный, чуткий до массовых фобий развитого человечества Гайдай счел возможным приспособить сюжет «в гостях у сказки» к герметичному советскому обществу. И вот уже битых 40 лет ни одному зрителю не приходит в голову законный вопрос: за каким неведомым лядом сеть международных контрабандистов везла в СССР полную золотую руку камней и драгметаллов? Что она рассчитывала получить взамен? Пляжный ансамбль «мини-бикини-69» и автомашину «Москвич»?..»
Горелов точно подметил, что от внимания и советских, и постсоветских зрителей «Бриллиантовой руки» попросту ускользала условность, чтобы не сказать несуразность, самого сюжета картины. С одной стороны, это лишний раз доказывает, что в эксцентрической комедии сюжет в принципе не важен, а важны трюки, гэги и вообще преимущественно визуальная составляющая. С другой стороны, стоит признать, что «Бриллиантовая рука» — настолько сильное, совершенное и захватывающее кино, что аудитория целиком околдовывается его магией, не находя в сюжете ни малейшего повода для придирок. Но это, конечно, можно сказать лишь о фильме в его законченном виде. Априори, до съемок, сомнения в допустимости подобного сюжета были у многих, в том числе у Юрия Никулина.
«Презрев условности, — продолжает Денис Горелов, — город контрастов Стамбул Гайдай снимал в старом Баку: зоркий глаз легко углядит в сцене фотографирования верблюда волнистое подножие Девичьей башни, а улица Шорт Побери давно вошла в путеводители и лишь по чистой случайности до сих пор носит имя Кичик Гала.
Сегодня сквозь призму выездного опыта видно, что дух Стамбула он угадал безошибочно. Там и в самом деле каждое второе заведение зовется Gold & Diamonds, то есть «золото-брильянты». Деликатному ротозею там и впрямь не отвязаться от сбывающих товар аборигенов («Что ей надо, я тебе потом скажу»). Там, как и в трущобах на пути Миронова, действительно повсюду нарисован национальный фетиш — глаз от сглаза, он же висит в каждой лавке и караван-сарае. А уж что до кошек, от которых Миронов шарахался, как от чумы, то их и в Баку полно: это священное животное для обеих родственных наций.
