– Но ведь если бы этого не случилось, ты никогда бы намне не женился! – гордо заявила Грейс.
Чарльз расхохотался.
– Не горячись… Я ведь сразу положил на тебя глаз. Япросто в толк взять не мог, за что ты меня так ненавидишь…
– Никакой ненависти и в помине не было. Я смертельнотебя боялась. Это совсем другое…
Они оба улыбнулись, вспоминая минувшие дни – дни встречи изарождения их любви. С тех пор, в сущности, ничего не изменилось. Они дажесильнее полюбили друг друга.
Когда они вечером вернулись со званого обеда, Грейс вновьзаговорила о своей идее. Это продолжалось несколько недель кряду, и в концеконцов Чарльз не выдержал:
– Хорошо, хорошо. Понимаю. Ты хочешь помочь.
Так с чего мы начнем? Пора от слов переходить к делу.
Он сам переговорил с несколькими влиятельными друзьями, спартнерами – жены многих из них живо заинтересовались проектом, а у другихобнаружились ценные связи и деловые предложения… И вот уже через два месяца уГрейс было вполне достаточно информации и материалов, и она уже знала, с чего начать.К тому же она серьезно переговорила с психиатром, затем с директором одной изшкол… Грейс даже вызвала из приюта Святого Эндрю сестру Евгению, и та снабдилаее адресами людей, жаждущих помогать и не ждущих щедрой платы за свои труды.Грейс необходимы были добровольцы: психологи, учителя, бизнесмены, женщины – идаже те, кто прежде сам был в роли жертвы. Она собиралась сколотить сплоченнуюкоманду из всех тех, кто искренне желал быть полезным, и рассказать им про всевозможные виды насилия над детьми…
Она зарегистрировала организацию с очень незамысловатымназванием «Помогите детям!». Сначала она осуществляла руководство, не выходя издому, но уже через полгода арендовала офис на Лексингтон-авеню, всего в двухкварталах от дома. К. тому времени в штате состоял уже двадцать один человек –и каждый постоянно общался с группами родителей и учителей, с руководителямивсевозможных секций. Грейс была поражена, сколько людей нуждалось в их помощи.Но величайшим событием для Грейс было, когда она впервые провела собеседованиесама. Она поведала людям, которых видела впервые в жизни, как истязали ее вдетстве, и о том, что никто ничего не видел и не желал видеть, так как все вгородке буквально ослеплены были личностью ее отца…
– Может, он был и вправду святой, – со слезами вголосе говорила Грейс, – но, во всяком случае, не со мной и не с мамой…
Она не сказала им, что убила его, спасаясь от гибели, нодаже то, что они услышали, глубоко их растрогало. Все, кто разговаривал с нимипрежде, рассказывали нечто подобное – кое-кто пережил это сам, кто-топересказывал истории учеников или пациентов. Всех объединяло одно: горячеежелание быть услышанными. Для каждого это было зовом сердца – помогите детям! Иони были настроены весьма серьезно.
Следующий шаг Грейс был не менее важен. Она отвоевалателефонную линию – так появился «телефон доверия», куда могли позвонить каксами жертвы, так и их друзья и соседи. Она из кожи лезла вон, чтобы изыскатьсредства на рекламу, и вскоре все доски объявлений пестрели бюллетенями с информациейоб организации и с номером «телефона доверия». Грейс ухитрилась устроить так,что телефон работал двадцать четыре часа в сутки – это было потрясающимдостижением. Она даже пошла на то, что полтора года спустя Абигайль сталанаходиться в детском саду целый день – у Грейс освободились руки, правда, подочке она очень скучала. Она старалась закончить все дела в дневное время,чтобы вечерами побыть с мужем и детьми. К тому времени «Помогите детям!»превратилась в мощную организацию, финансируемую сразу пятью фондами. Грейсочень хотела получить время на телевидении для рекламы организации. Это помоглобы вовлечь в их деятельность тысячи добровольцев. Снова и снова она пыталасьобратить внимание общественности на страдающих детей. Изверги-родители интересовалиее меньше – ведь большинство из них были серьезно больны и никогда непризнались бы в том, что нуждаются в помощи. Если кто-то из них и обращался кним, то это было величайшим чудом. Куда проще было сделать происходящеедостоянием гласности.
И все же пока трудно было судить о результатах, но «горячаялиния» просто раскалилась: телефон не умолкал ни днем ни ночью. Звонили обычнососеди, друзья, учителя, которые не знали, что можно предпринять, и лишьгораздо позднее стали раздаваться звонки и от самих детей. Рассказы их простопотрясали. Грейс и Чарльз подолгу просиживали у телефона. У Чарльза простоволосы на голове вставали дыбом от услышанного. Истории этих детей моглирастрогать камень – но не сердца их родителей.
Грейс была настолько поглощена работой, что даже незамечала, как летит время. Она была счастлива и изумилась до глубины души,получив однажды послание от первой леди страны – та писала, что люди, подобныеГрейс, настоящие подвижники, и сравнивала ее с матерью Терезой.
– Да она издевается! – смеялась Грейс, показываяЧарльзу письмо. Она была крайне смущена.
По-настоящему для нее имела значение лишь помощь несчастнымдетям, но признание заслуг ее приятно взволновало. Да и Чарльз был весьма щедрна похвалы. Он был рад за Грейс, но приглашение на обед в Белый дом несказанноудивило даже его. Наступивший год как раз объявлен был Годом ребенка, ипрезидент посчитал своим долгом воздать должное Грейс за неоценимую помощьдетям.
– Я просто не могу принять это приглашение! –смущенно пожимала плечами Грейс. – Ты только подумай о всех тех, ктотрудился с нами бок о бок! Подумай о тех, кто в поте лица работает ворганизации! – Практически все работали бесплатно, но отдавались делудушой и телом, а некоторые даже не скупились на весьма щедрые пожертвования. –Почему все лавры должна пожинать я одна?
Это казалось Грейс вопиющей несправедливостью, и она нежелала идти на этот обед. Она не без оснований считала, что награду должнаполучить целиком организация, а не она как основательница.
– Но подумай, кто заварил всю эту кашу… – улыбалсяЧарльз.
Но Грейс в упор не видела разницы – как же он любил ее заэто! Она сумела обратить собственную боль в благословение для других. И любаярадость, которую он мог ей подарить, была для него источником счастья. Чарльзникогда не испытывал большего счастья и глубоко любил Грейс. Она былапрекрасной женой и изумительной женщиной, которую он к тому же безмерно уважал.
– Думаю, нам все же следует поехать в Вашингтон. Чтокасается меня, то я обеими руками «за». А если станешь упрямиться, поеду один,сграбастаю все награды и на всю Америку заявлю, что «Помогите детям!» – всецеломоя собственная идея!
Он продолжал подшучивать над ней, и она уже смеялась. Онаспорила с ним две недели, но Чарльз от ее имени все-таки принял приглашение, ивот наконец, невзирая на ворчание Грейс, они наняли няню в помощь ихдомработнице и ненастным декабрьским утром вылетели в Вашингтон. Грейс всетвердила, что это дурное предзнаменование, но, как только их глазам открыласьпраздничная Пенсильвания-авеню, она поняла, что была просто дурочкой.Рождественская елка подле Белого дома сверкала и переливалась, а все вокругказалось сошедшим с картины Нормана Рокуэлла.
