– Что «ну»? Оль, ты лучше сама расскажи, как дела. Что там нового? Что у нас в стране с культурной жизнью?
Она грозно посмотрела на меня:
– Я артистка неразговорного жанра! Давай-ка ты говори, почему лежишь в непонятном состоянии!
Поняв, что сейчас мне будут делать внушение, я тяжело вздохнула:
– У меня нет сил, чтобы встать. И желания тоже нет.
– Совести у тебя нет! – возмутилась она. – Тебе надо взять себя в руки и пойти работать. Это стимулирует. Сколько можно дома сидеть? Устройся переводчиком, ходи в офис от свистка до свистка… Не жизнь, а рай! Никакой депрессии! Вот скажи, что ты так раскисла? Ты первый раз влюбилась, да?
– Оль… – Я сделала паузу.
– Что?
– Вот ты сидишь тут уже пять минут. Тебе курить не хочется?
Она удивленно посмотрела на меня своими огромными глазами:
– Ну, хочется. А что?
Я протянула ей пустой стакан:
– На вместо пепельницы.
– И с чего это я буду курить у тебя в квартире, где сроду никто сигареты в рот не брал?
– Потому что мне это будет приятно.
Ольга посмотрела на меня как на тронутую, пошла приоткрыла окно и, вернувшись на место, закурила свою любимую сигарету в длинном мундштуке.
– Так я не поняла, – снова перешла она к повестке дня. – Чем он хорош-то так? Уж ты вроде много всяких повидала. А тут такая трагедия…
Я грустно усмехнулась:
– И ты думаешь, что если взять оптом достоинства всех, с кем сводила меня судьба, и объединить в одном человеке, то на выходе получится богопоставленный вождь народов великого Союза? Это бред, Оля, понимаешь, бред!
– А жить в двух временных пространствах – это не бред? – Она стряхнула пепел и глубоко затянулась. – Ты посмотри на себя! Эта история тебя вымотала. Ты тратишь две жизненные энергии – за 2010 год и за 1937-й! Этого нельзя делать! Это противоестественно! Это надо было прекратить!
– Кому это надо? Мне – нет! – Я натянула на себя одеяло. – Я все еще там, понимаешь? Мне больше нет здесь места! Да и никогда не было! Ты помнишь то время, когда нам было пятнадцать лет?
– Конечно… – Она снова закурила.
– Кого ты тогда любила? Кем интересовалась? Чьи портреты у тебя по всему дому висели?
Она развела руками:
– Ну что об этом вспоминать?! Я любила Майкла Джексона, даже книжку его в подлиннике прочитала.
– Вот! – Я открыла ящик стола и вытащила пачку «Герцеговины». – А меня в это время увлекал 1937 год. Я читала про Сталина. И даже папиросы эти вот купила, из-за него!
Ольга скептически посмотрела на меня:
– Слушай, заведи себе другого. Помоложе. Ну, поскромнее, может быть. Не вождя, а так… топ-менеджера или, так сказать, служащего среднего звена. Ты же не в 1937 году уже, и диктаторов тут на тебя не напасешься.
– На, посмотри! Ты этого не видела! – Я выудила из стола фото перед входом в Успенский собор. – Теперь поздно говорить о топ-менеджерах. Я с ним венчалась. Я его законная жена.
Ольга воззрилась на фотографию.
– Это поразительно! Какое платье! И это 1937 год! – Спохватившись, она добавила: – Ты ему законная вдова. Потому что он умер в этом… Не помню каком году.
– А вот и нет, – обессилев, я снова сползла на подушки. – Он жив, потому что я рассталась с ним в 1937-м. И если бы я сейчас туда полетела, то все было бы хорошо…
– Все ясно. – Она посмотрела на часы и, видимо, поняла, что ей пора на работу. – Школьная программа пошла. Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить. Только у тебя персонаж другой! Я пошла. Буду звонить тебе каждый день, пока ты не встанешь…
* * *
Не знаю, сколько бы времени я еще провела в бессознательном состоянии, но все это разом пресек Глеб, который однажды пришел ко мне с серьезным видом:
– Ты как?
– Никак.
– Да, мама! – покачал он головой. – Я что только не думал. В чем только тебя не подозревал. Но того, что ты так в Натаныча была влюблена, я никак не ожидал! И чем он тебя пленил? Даже представить себе не могу… Ну… Это ваши с ним дела. Я к тебе по другому поводу пришел.
Я удивленно посмотрела на него:
– Опять марсиане?
– Нет. Хуже, – насупился он. – Я, конечно, много подзаработал за это время. Даже сам не ожидал. И в газете у меня дела в гору прут. Но… Ты понимаешь, чтобы хоть как-то прилично свадьбу отметить, надо гораздо больше. Я бы взял кредит, но меня оформили как внештатного сотрудника, поэтому я подумал… Ты еще числишься там, где турецкие переводы делала? Может, ты в банк сходишь? Думаю, что хватило бы… – Он назвал сумму, от которой я расхохоталась и вдруг как по мановению волшебной палочки вышла из своей депрессии.
– Глеб! – сказала я, ухмыляясь. – Мы с тобой не такие люди, которые берут кредиты в банках. У нас слишком высокопоставленная семья, чтобы отмечать свадьбу по экономварианту!
Он онемел и посмотрел на меня с некоторой опаской. А я полезла в сумку, которая уже неизвестно сколько времени валялась под столом, и вытащила из кошелька несколько банковских карточек.
– Это тебе. – Я отдала ему одну карту и сказала пин-код. – На мелкие расходы. Купи костюм. Хотя нет… Просто трать эти деньги на то, что тебе нужно. А остальное предоставь мне. Я знаю, как должна выглядеть свадьба моего сына. Где Маша?
– В комнате… – Он глазам поверить не мог, глядя на мое счастливое выздоровление. – Тебе ее позвать?
– Нет. – Я встала с кровати и, пошатнувшись, взяла халат. – Сейчас я приведу себя в норму, и мы с ней поедем посмотрим, что творится с платьями. Сколько у нас осталось дней? – услышав ответ, я махнула рукой. – Мы решим этот вопрос большевистскими темпами! Я всем займусь сама. Потому что вы оба ничего, абсолютно ничего не смыслите в бракосочетаниях…
Конечно, я не могла устроить им свадьбу в Георгиевском зале, но постаралась сделать все, чтобы друзья и родственники, которых мы пригласили, впали в сильное душевное волнение от моего размаха.
Я обратилась в одно из самых элитных агентств. Заказала модный, но в то же время наиболее изысканный и добросовестный ресторан нашей столицы. Обговорила с его директором и поваром меню, напитки, сервировку и флористический декор, благодаря чему праздничный банкет должен был превратиться в некую феерию вкусов и изящества.
По моему замыслу там должны были быть удивительные блюда, сочетающие в себе классическую русскую и европейскую гастрономические традиции. Я выбрала такие вина, которые могли поразить любого ценителя поистине великими вкусовыми качествами при довольно-таки редких на нашем рынке брендах. По поводу марок крепкого алкоголя я предпочла согласиться с местным сомелье, который показался мне толковым парнем. Ну а шампанское… Видимо, ассоциативно уцепившись за слово «империя», я выбрала именно то, которое поставляли ко двору Александра Третьего. И не пожалела, потому что оно действительно было лучшим в мире.
