— Нет, Хайме. Со мной происходили такие вещи. Про некоторые ты знаешь, а про другие я потом тебе расскажу, и мы вместе посмеемся. Так вот к чему я все это. Представь, что ты приехал сегодня и ничего не знаешь об измене. Ты любил бы Карен так же?
— Конечно.
— Так не будь дураком. Хуже, если она сама захочет остаться с Кевином. Но если можешь ее вернуть, сделай это. Не позволь, чтобы этот сукин сын занял твое место. Ведь он потому и улыбался так: думал, что его взяла.
— Но я же сказал тебе, Рикардо: я любил ее. А она меня предала.
— Она тебя не предала, ведь она ничего не обещала. Не дели шкуру неубитого медведя. Борись за нее, Хайме, борись, если любишь.
79
Солнце время от времени заглядывало в комнату сквозь полуоткрытые занавески. Переменная облачность. Было уже поздно, когда Хайме проснулся. Он посмотрел на часы. Уже пять! Сосало под ложечкой, и он направился к холодильнику. Приготовил тосты, апельсиновый сок и бодрящий кофе, сварил яйца. Что случилось вчера? Если бы это было только плохим сном! Одним из тех, что не давали ему покоя сегодня ночью. Увы! Он прослушал автоответчик.
Сообщение от Долорес, бывшей жены, с просьбой позвонить ей и договориться о встрече с дочкой в выходные. Другое — от матери. Она спрашивала, как у него дела. Да уж, надо бы почаще вспоминать о семье, последнее время он совсем забыл о стариках. Несколько сообщений от Лауры: где он? В офисе его все ищут. Рикардо сообщал, что забрал свою машину и ждал его в клубе для продолжения вчерашнего разговора. И вдруг — голос Дюбуа:
«Добрый день, господин Беренгер. Карен мне рассказала о том, что вчера случилось. Мне кажется, нам надо увидеться. В греческой закусочной в восемь вечера. Я позабочусь о том, чтобы за мной не следили. До встречи».
— Вы никогда замечали, что некоторые люди с первого взгляда нам нравятся, а другие неприятны? — спросил Дюбуа, пока Хайме расставлял на столе еду на двоих. Мужчина пристально смотрел на Хайме неподвижными глазами.
— Да, замечал.
— Скажите мне честно, я ведь не ошибусь, если скажу, что с самого начала вам не понравился?
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Я объясню, но сначала ответьте.
— Да, это верно. Вы мне не понравились. Откуда вы знаете? Это было так заметно?
— Это совсем не было заметно. Дело в том, что часто мы пересекаемся с людьми, с которыми уже встречались в прошлых жизнях. Мы не осознаем этого, но что-то в этих людях нам знакомо. Наше отношение к этим людям сохраняется. Этим и объясняется то, что иногда люди вызывают у нас антипатию, хотя ничем ее не заслужили. В этой, разумеется, жизни.
— Значит, мы были знакомы раньше.
— Конечно.
— Что же вы такого сделали в прошлой жизни, из-за чего я должен не любить вас?
— Вы меня не помните? — Дюбуа смотрел на него, поглаживая белую бороду, с улыбкой, которая смягчала пристальность его взгляда.
— Нет.
— До какого момента вы дошли в ваших воспоминаниях?
— Мои войска выходят на встречу с армией крестоносцев к стенам Мюре.
— Значит, недавно у вас случился серьезный спор с одним из ваших союзников.
— Да.
— С кем?
— С Раймоном VI Тулузским.
Дюбуа молча продолжал смотреть на него с улыбкой.
— Это были вы? — Неожиданная мысль осенила Хайме.
Он вспомнил тот спор, который случился прямо перед сражением. Педро обозвал Раймона VI трусом, а тот счел Хайме сумасшедшим самоубийцей.
— Удивительно. — Хайме связывал воедино новые факты. — Отец Корвы был консулом Тулузы, не правда ли?
— Да, и моим хорошим другом.
— И вы послали его в качестве консула в Барселону. Таким образом, вы практически свели Корву с Педро.
— К чему вы клоните?
— Вы поручили Карен соблазнить меня и влюбить в себя?
Улыбка Дюбуа стала еще шире.
— Это не в моей власти. Вы меня переоцениваете. Карен узнала вас в своих воспоминаниях о временах крестовых походов и сама решила найти вас.
— Действительно ли это так? Это была единственная причина? — спросил Хайме недоверчиво, но тут же понял всю бесполезность этого вопроса. — Ладно, вам уже должно быть известно, что она теперь с другим.
— Карен мне все рассказала. Что вы собираетесь делать, Беренгер?
— Послать вашу секту к черту.
Дюбуа остался невозмутимым.
— И позволите «Хранителям» добиться своего и завладеть корпорацией? И допустите, чтобы ваш шеф продолжал покрывать их обман?
— Это меня больше не волнует.
— Не думаю. Кроме того, вы не оставите незавершенным свой цикл воспоминаний. Вы будете с нами, потому что верите в то, что мы делаем. И потому что это продолжение той войны, которую вы начали много веков назад. Тогда вы были на нашей стороне, и сейчас снова будете с нами.
Хайме ничего не ответил. Дюбуа был прав. Даже без Карен он не мог покинуть поле боя. Его прошлое воплощение захватило его, а нынешняя война приобрела личный характер.
— Кроме того, — продолжил старик, — вы ведь не оставите Карен в опасности, правда? Вы знаете, что вчера они ворвались в ее квартиру?
— Я знаю, что ей грозит опасность, но теперь есть кому защищать ее, кроме меня.
— То есть вы сдаетесь. Уступаете Карен своему противнику. Так?
— Нет. — Хайме подумал минуту. — Мне бы не хотелось, но Карен уже достаточно взрослая и понимает, что делает и кого выбирает.
— Может быть, она еще не выбрала.
— Что вы имеете в виду?
— Что у вас пока еще есть шансы.
— Откуда вы знаете?
— Я же сказал, что Карен говорила со мной вчера вечером. И попросила меня выступить посредником между вами.
— Для чего?
— Она хочет увидеть вас. Хочет поговорить, чтобы прояснить случившееся, но не решается предложить это вам лично. И вот я здесь. Вы принимаете ее предложение?
У Хайме чуть не вырвалось «да, конечно», но он сдержался, притворившись, что раздумывает. Он почувствовал, что, несмотря на ужасную боль, которую ему причинила эта женщина, ему безумно хотелось видеть ее.
— Хорошо.
— Когда и где?
— В «Рикардо’с» сегодня вечером.
— Договорились. Надеюсь, теперь вы относитесь ко мне немного лучше. — Дюбуа встал, протянув руку на прощание.
Хайме с чувством ее пожал.
80
Ее светлые волосы осветили «Рикардо’с», как будто полная луна вышла из-за темных облаков. В баре было оживленно, терпкие ароматы сигарет, рома, текилы и бренди мешались с карибской музыкой.
