пятно на бедре, приподнял голову, взглянул на Волкова, кажется, узнал его и вдруг сказал, попросил тоскливо:
— Не убивайте меня, господин.
— Почему же я не должен тебя убивать? — барон сразу сообразил, что нужно делать. — Есть ли у меня причина не вешать тебя на этом вот дереве? — он указал пальцем на деревце, что росло тут же, у тропинки, что вела на пригорок.
— Я просто был конюхом, — произнёс мужичок.
— Нечестивым прислуживал, — резюмировал генерал. И покачал головой. — Нет, нет тебе прощения, пришло время воздаяния.
— Погодите, — конюх приподнялся на локте, — Я скажу вам, где прячется Хуммель и где прячется Айгартен.
— Айгартен, — Волков стал вспоминать, где слыхал это имя и вспомнил. — Айгартен… Это свинарь господский?
— Да, Ёшка-свинарь, и повар Хуммель, они оба у господ в чести были. Оба для них старались. Господа их, сволочей, баловали, и одеждой, и серебром.
С запада, должно быть, шёл уже к сожжённому замку Тельвис отряд горцев, и все эти свинари и повара колдунов были Волкову абсолютно не надобны. Ему бы серебро погрузить — да бежать обратно к лагерю. И чёрт с ними, с холуями нечестивцев… Легко бы он пошёл к лагерю с телегами, полными серебра и серебряной посуды, зная, что в лагере его ждёт очень аппетитная принцесса.
Да, вот только так поступить никак Волков не мог. Ничего так просто ему в жизни не давалось. Не мог он уйти, всё-таки он Инквизитор и Длань Господня. И эти четверо солдат и два арбалетчика, что были тут с ним, Кляйбер и два кавалериста, все ждали от него… воздаяния. Все уже знали, что творилось в том замке, который они вчера перед уходом подожгли, и все его люди были уверены, что подвернись их генералу под руку нечестивые, никто не уйдёт целый. Скорее всего, именно эта вера людей и вдохновила его самого, и он произнёс:
— А ну-ка, берите подлеца, пусть покажет, где прячутся любимцы нечестивых господ.
И солдаты, как ждали его приказа, сразу схватили завывшего от боли конюха и поволокли его к дороге. А тот, помогая здоровой ногой, причитал только:
— Полегче, господа солдаты, полегче, а то рвёте мне ляжку.
— Не кряхти тут, собака; его тащат, а он ещё кривится, сейчас так дам по рёбрам, что впереди нас поскачешь, — ругались на него солдаты, — говори, пёс, где тут упыри укрываются, ну! Живее!
Глава 37
— Там, там, — стонал конюх от грубости солдат и указывал дорогу, — вон он, угол их. О Господи!
— О Господи? — ехавший рядом генерал услышал его причитания. — Чего это ты, сволочь, Господа вспомнил? В замке жил — наверное, и не вспоминал, а тут вдруг…
Но раненый даже не взглянул на Волкова, он только кивнул на дом впереди:
— Там Айгартен, свинарь Ёшка, живёт.
Сразу было видно, что проживает здесь человек зажиточный. Дом был большой, свежевыбеленный, в окнах хорошие стёкла, крыльцо резное. Солдаты приволокли конюха на двор и бросили у забора, сами стали расходиться, заглядывать в сараи, в хлев, в конюшню. Не замечая, как на крыльцо вышли люди. Двое мужчин и одна женщина с ребёнком на руках. И первый из них, уверенный в себе человек, поинтересовался:
— И что же вы тут ищете?
Солдат, присевший у ворот рядом с раненым, и арбалетчик, стоявший тут же, подивились спокойствию этого человека и его надменному тону, они даже переглянулись меж собой с оживлением: ты видал, каков? И посмеялись, а тот из солдат, что был поближе и заглядывал в конюшню, спросил у мужика:
— Свинарь Ёшка тут живёт?
— Нет, такой здесь не живёт, — сразу ответил ему человек на крыльце. И добавил важно: — Это мой дом.
Солдат спрашивавший сразу повернулся к генералу: и что теперь делать? И тогда Волков подъехал ближе и сказал хозяину дома:
— Я Яро Фолькоф из Эшбахта, волею маркграфини Винцлау я ищу кровавого упыря, свинаря из замка Тельвис, которого прозывают Йозефом Айгартеном и который служил колдунам и ведьмам Фаркашам фон Тельвисам. Ты знаешь, где он?
— Нет, не ведаю, — твёрдо и ни секунды не размышляя отвечал ему хозяин дома.
— Но ты же с ним знаком? — на всякий случай уточнил барон.
— Знаком, — всё так же уверенно ответил мужик с крыльца.
— Я ещё раз спрошу тебя, человек, — спокойно продолжал генерал. — Но прежде хочу тебя предупредить: если ты соврёшь мне, я тебя повешу, и повешу всех, кто знал о месте, где прячется упырь и мне о том не сказал. Ты понял?
На это хозяин дома ему ничего не ответил, промолчал. Он просто смотрел на генерала исподлобья. И это выглядело очень невежливо, даже вызывающе с его стороны, он словно молча бросал вызов барону. И Волков стал постепенно наливаться злостью, глядя на дерзкое поведение этого человека.
«Молчишь, мерзавец? Ну молчи, молчи… Я тебя предупредил. Теперь ты правила знаешь!».
Он уже хотел было отдать приказ обыскать дом и двор, но, оглядевшись, — задумался… Людей при нем немного, а дом-то большой, в два этажа, да ещё и чердак, строений на дворе ещё больше. Легко можно одному человеку укрыться. Попробуй разыщи его. И тогда генерал подъехал к воротам, как раз туда, где лежал раненный в ногу конюх.
— Ну, — говорит он, обращаясь к раненому, — ты просил тебя не убивать, говорил, что поможешь схватить свинаря. Так помогай найти его, давай — зарабатывай себе жизнь.
И тот, хоть в крови был, на удивление быстро отвечал:
— У них за домом, за огородами, маслобойня при ручье, а под нею погреб сырный, он им всегда хвалился, говорил, что ему и ледника с таким погребом не нужно, там место тихое, неприметное, там первым делом посмотрите.
— Думаешь, не побежал он в горы ещё, в погребе сидит, думаешь, нас дожидается? — сомневался Волков.
— Ему за шестьдесят давно, он двух жён уже схоронил! Куда он побежит? — уверил генерала раненый.
Два солдата и арбалетчик слышали их разговор, и тогда генерал сказал им:
— Сходите взгляните, что там за маслобойня.
Они знали, что им делать. А генерал обернулся к одному из кавалеристов, что был с ним, и распорядился:
— Скачи-ка к Дорфусу, пусть пришлёт сюда ещё десяток людей.
