– Да где как. За обедом сегодня без сумочки пришла, так в руках несла. – Антон зачем-то оглянулся по сторонам и, понизив голос, заговорщицки спросил: – А что?
Вопрос его остался без ответа. Вместо этого Иванов, небрежно поковырявшись в своей спортивной сумке, достал из нее небольшой – размером с обычную сигаретную пачку, но толщиной в сантиметр, не больше – черный калькулятор и, держа его в руках, придвинулся к Артюхову. – Дай-ка мне свою карточку.
Артюхов, пожав плечами, протянул ему свой магнитный ключ.
– Пожалуйста.
Иванов, взяв протянутую ему красную пластиковую пластинку с вкрапленной в нее темно-коричневой магнитной полоской, демонстративно потряс ею в воздухе.
– Смотри внимательно. – Взяв со стоящей рядом прикроватной тумбочки валяющуюся на ней шариковую ручку с логотипом «Cunard», Олег нажал ее острым кончиком на маленькую, едва заметную кнопочку в круглом углублении на задней панели калькулятора. Осуществив это действие, он легко вставил магнитный ключ в раскрывшуюся полоску приемного окна уже на панели нижней и после этого повернул калькулятор вверх его лицевой частью. – Если получится... сумеешь улучить момент, сделай то же самое с ее карточкой. На кнопку сзади нажимать не надо, мы ее нажмем заранее – приемное окно будет в раскрытом положении. Вставив карточку, нажмешь на кнопку «0». После этого смотри на экран. Через пару секунд там появится большая английская буква «ар», то есть рэди[70]. Тогда нажимай кнопку со значком квадратного корня, и карточка пойдет на иджект[71]. – При этих словах вставленный в устройство магнитный ключ наполовину выскочил наружу. – Кладешь ее на место, калькулятор в карман и... арриведерчи Рома. Дело сделано. Вся операция занимает не более десяти секунд.
– И что, слижет всю кодовую информацию?
– Игзэктли[72]. – Иванов с легкой улыбкой наблюдал за тем, как его собеседник, выразительно хмыкнув, стал разглядывать калькулятор со всех его сторон.
– Ну, ты прямо Джеймс Бонд, – закончив изучение прибора, собеседник протянул его назад владельцу.
– В смысле, на внешность? – спросил владелец, не делая попыток забрать у него прибор.
– В основном в смысле экипировки.
– А-а, – «Джеймс Бонд» кивнул на калькулятор. – Ну так что... опробуешь на деле?
Артюхов, прищурившись, посмотрел на него:
– Надо?
– На всякий случай. Вернее, на крайний. Может, пригодится.
– Да какие разговоры. Запросто.
– Ну тогда давай повторим последовательность действий.
– Ну ты уж меня вообще за лоха держишь. Или за дауна. Вставил, на «ноль», на экране «ар» – на «иджект», то есть на «корень»... и арриведерчи. Обижаешь, начальник.
– Извини. Был неправ, вспылил.
– Ладно, на первый раз прощаю.
– Тронут. Только... я понимаю, это, конечно, тоже лишнее, но... отдельная личная просьба... – Иванов кивнул на калькулятор, – отнестись с особой бережностью. Ибо в случае чего, а уж не дай бог утраты, мне за него таких вставят, что лучше даже не фантазировать. По самые бакенбарды. А может, и того глубже.
– Не боись. Сохраним в целости и сохранности. Обхождение знаем.
– Ну и слава богу. – Олег немного помолчал, допил свою воду и метко бросил пустую бутылку в стоящую немного в отдалении корзину для мусора. – Кстати, а ты с ней, с подопечной нашей, все время в таком тоне? И стиле. Или только при мне.
– В каком в таком?
– В непринужденном.
– Ну... при тебе чуток усилил. Слегка.
– Зачем?
– Ну как. Для контраста. Как на допросе: злой следователь – добрый. Так и здесь. Грубиян – джентльмен. Хам – обходительный. – Заметив, как Иванов после его слов, мотнув головой, выразительно хмыкнул, «грубиян» чуть нахмурился. – А что, что-то не так?
– Да нет, наоборот, – успокоил его «следователь добрый». – Молодец. Тебе б годик поучиться, и к нам, в систему. Подошел бы по всем статьям.
– Э нет, – категорично покачал головой Антон. – Всякому овощу, как говорится, свой винегрет.
– Это точно, – согласился Иванов и, поднявшись, закинул на плечо свою спортивную сумку.
Артюхов тоже встал, чтобы проводить гостя:
– Ну таки чи-то, встречаемся в «Кристалле», как договорились?
– Как договорились. Только немного изменим местоимения и падежные окончания.
– В смысле?
– Вы встречаетесь.
– А... ты? – Антон внимательно и немного настороженно посмотрел на Иванова, который несколько озадачил его своей последней фразой. – Что... не придешь? – Олег молча покачал головой. Артюхов хотел было спросить: «почему?», но передумал и, немного помолчав, спросил: – А ты где тогда будешь?
– Да мало ли здесь... закутков укромных, – Олег пожевал губами, непроизвольно воспроизведя манеру проводившего его в этот рейс большого начальника из Центра, и развел руки в неопределенном жесте. – Посмотрим, заскучает ли уточка по своему селезню. И если да, то как сильно.
– А если она меня спросит, где ты?
– А ты что, сторож брату своему, как сказал бы брат Каин? – Олег, приятельски хлопнув Артюхова по плечу и подмигнув ему, подошел к двери. Уже открыв ее, он обернулся: – Я не знаю, конечно, как там у вас сегодня пасьянс разложится, но, если бы мы завтра с утречка снова железки покидали, это было бы как, не слишком внапряг?
– Ну а что ж делать. Внапряг не внапряг, а... коли Родина требует.
– Слышу речь не мальчика, но мужа. Жертвы будут не напрасны.
– Это радует.
– Ну что ж, тогда... гуд лак анд хэв э найс ивнин. Си ю монин[73]. – Сделав прощальный взмах рукой, Иванов исчез в коридоре.
XVI
Был четверг и соответственно шел уже четвертый день круиза. Трансатлантический лайнер «Королева Елизавета 2» успешно пересек подводный Северо-Атлантический хребет, являющийся своеобразным условным экватором его шеститысячемильного путешествия, и уверенно приближался к отметке 45° западной долготы. Наступил вечер. Стрелки часов неумолимо догоняли друг друга, чтобы вскоре дружно соединиться на цифре восемь, а за овалом иллюминатора воды и небеса Атлантики уже давно слились в некое подобие абсолютно черного тела.
Олег Иванов стоял в ванном отсеке своей каюты и, сосредоточенно глядя в зеркало, медленными круговыми движениями старательно вдавливал в кожу щеки чуть слышно жужжащий черный цилиндрический пенал под названием «Braun». В принципе, для того чтобы избавить свое лицо от свежей колючей поросли, он, как правило, особенно по утрам, пользовался обыкновенным «жиллетовским» станком. Что касается электробритвы, то это был просто необходимый элемент особого ритуала; она извлекалась и пускалась в ход только тогда, когда у ее владельца возникала потребность подвергнуть интенсивному, вдумчивому анализу некий объем требующей срочного переваривания информации.
