По словам Ю. В. Арсеньева, знаки с львиными личинами «несомненно, западного происхождения и имеют также геральдический тип»[696]. Однако с этим утверждением сложно согласиться. Пушкарские аламы сделаны в типично восточной стилистике. Манера ношения редуцированных зерцал на груди и на спине также напоминает «кизилбашскую» (персидскую) традицию. Внешне экипировка русских пушкарей очень похожа на восточный аналог – небольшие парные зерцала турецких «топчу оджагы» и персидских «тюфенгчы». Но геральдические элементы на русских аламах действительно относятся к европейской традиции.
В Древней Руси лев являлся символом величия и воинственности, мужества и благородства. «Он вместе с единорогом имел у предков наших особенное значение, бывал знаменем на печатях, украшением на зданиях, кубках и др.», – писал о льве А. Лакиер[697]. Изображения молодого и взрослого львов встречаются на русских пушках. Так, в 1553 г. мастером Степаном Петровым была отлита крупнокалиберная пищаль калибром 16 фунтов, длиной 6 аршинов без вершка, весом 145 пудов, носящее имя собственное «Левик»[698]. В описях артиллерии XVI–XVII вв. часто упоминаются орудия «Лев», «Лев Слободской», «Левик», «Лев Московский» и др. Самой крупной пищалью, носившей имя «Лев», является орудие Андрея Чохова 1590 г., на стволе которого имеется изображение лежащего царя зверей (хранится в собрании ВИМАИВиВС).
Вопрос с симметричными композициями львиных голов необходимо рассматривать гораздо шире. Появление аламов с такой символикой можно связать с формированием в 1660-1670-х гг. особого подразделения царской артиллерии. В этот период формируются как отдельные артиллерийские батареи «по иноземному образцу» («большой голландский наряд»), так и целые соединения, такие как солдатско-артиллерийский полк Николаса Баумана 1659–1660[699] и «пушкарский полк» Иоганна Гаста 1677 г.[700]
К началу 1654 г. крупнокалиберная осадная артиллерия была полностью снаряжена и готова к походу. Специально для «Большого государева наряда» 22 февраля, накануне похода, по повелению царя Алексея Михайловича было сшито из зеленой и красной тафты с черной каймой знамя следующих размеров: по древку – 2,13 м, по верхней кайме – 5,05 м; по откосу – 4 м, по нижней кайме – 1,77 м, с ликами Спаса, Божьей матери и святых. О принадлежности этого стяга говорят следующие надписи – на одной стороне по нижней стороне откоса: «Пушки на станках с пушкарями», на другой стороне по верхней стороне откоса: «А быть сему знамени с нами великими государи у нашего болшаго наряду у бояр и воевод, как мы великий государь сами бываем в походех против Божиих и своих недругов. И сие знамя тогда вести перед бояры и воеводы, которые будут по нашему указу у наряду, а развее сего наряду никогда ни в котором полку не быть, для того что се знамя пристойно быть у наряду» (хранится в Государственной Оружейной палате). Впервые главная артиллерийская часть получила свое знамя.
Подразделения «государева наряда» имели свои прапоры. В собрании Оружейной палаты хранится прапор с двумя хвостами, 0,93x1,97 м, украшенный херувимами, восьмиконечными звездами, золотыми арабесками и растительным орнаментом. На каждом из хвостов вышит золотой лев, передними лапами держащий пушку – символ пушкарей[701].
Следует обратить внимание на пушкарский прапор (93x257 см) из собрания Оружейной палаты с точно таким же сюжетом: в откосах изображены парные золотые львы, держащие в пасти и передних лапах золотые пушки. В указанной работе Л. П. Яковлева просто значится как «Прапор XVII века»[702], но есть все основания считать его пушкарским прапором. В царствование Алексея Михайловича при утверждении каждого ротного или сотенного знамени вырабатывался свой тип воинской символики[703]. Мастерами Казенного приказа и Оружейной палаты полотнища делались по утвержденным образцам с характерными сюжетами[704]. То же самое, очевидно, происходило не только в пехотных и конных частях, но и в артиллерии. Можно предположить, что прапор и аламы со «львиными персонами» первоначально были изготовлены для какого-то конкретного артиллерийского подразделения «государева наряда», но в дальнейшем распоряжались ими в Оружейной палате совершенно произвольно, и в экстраординарных случаях (приезды послов и т. д.) имущество могло быть выдано уже любому пушкарскому подразделению.
Всего нам известны упоминания около ста пар аламов, сделанных в 1664–1675 гг. Зерцалами не могли быть обеспечены все пушкари по той простой причине, что их производство требовало значительных средств, мастеров «бронного дела», занимающихся изготовлением пушкарских эмблем, в Оружейной палате было не так много. Аламы были предназначены для вполне определенных мероприятий – «посольских встреч», показательных стрельб и «великих государевых походов» с участием самого царя.
Подведем некоторые итоги. На наш взгляд, существуют несколько историографических заблуждений относительно пушкарских аламов. Например, ошибочным является определение алама как «нагрудного знака русских артиллеристов»[705], ибо точно такой же диск, как и на груди, висел у пушкаря и на спине. Нельзя назвать алам и элементом доспеха[706]. От пули такие жестяные круги вряд ли могли спасти, да и от холодного оружия не уберегали, так как являлись тонкими зерцалами. Также ошибочным представляется предположение, будто бы алам представлял собой «остаток полного зерцального доспеха»[707]. Никаких сведений о том, что у пушкарей в конце XVI – первой половине XVII в. был какой бы то ни было зерцальный доспех, помимо стальных нагрудников, нет. Следовательно, говорить об аламе как об «остаточном» фрагменте когда-то бытовавшего «пушкарского доспеха» неправомерно. Анализ документов наталкивает на мысль о том, что зерцала во время торжественных и значимых мероприятий играли только символичную роль.
