как требовал того обычай.
— Кейко приготовил галеру, мой господин, — напомнил Кимура.
— Скажи ему, чтобы вытащил её на берег, Кимура. Сегодня я не поеду в Ито.
Он вошёл в дом. Сикибу уже ждала его, стоя на коленях. Сегодня на ней было его любимое голубое кимоно, распущенные волосы стекали по плечам и спине. Тело под этим кимоно выглядело также по-прежнему. Она ещё сможет ублажать его. Её далее расстроило его вчерашнее невнимание к ней — это было очевидно. Она всё так же очаровывала его. Может быть, даже больше с тех пор, как он узнал о её непреклонном характере. Что там сказал Мельхиор? «Эта малышка, если дать ей шанс, будет любить тебя так, как ни одна женщина не любила мужчину до того». Но она вдруг перестала быть маленькой девочкой, вот в чём загвоздка.
— Мой господин не поедет сегодня в Ито? — Её тон, её глаза насторожены. Всегда насторожены.
— Сегодня нет.
Но разве это не должно прибавить ей привлекательности? Девочка, малышка может только доставить удовольствие своим телом. Женщина же, сохраняя физическую привлекательность, может сравняться с мужчиной характером и силой ума. Если захочет. И если мужчина сможет постичь её характер и ум.
— Значит, мой господин устроил сегодня праздник? — Она была озадачена. И не зря. Это на него не похоже — насколько она узнала его характер за несколько месяцев супружества. Он был японцем до мозга костей в том, что касалось приверженности долгу. Может быть, он исполнял свой долг, даже держа её в объятиях. Хотя не совсем так. Она могла возбудить его и могла дать ему удовлетворение. И она хотела любить его. Если, конечно, он даст ей шанс. Чтобы их брак стал полноценным, нужно было только одно — чтобы он тоже любил её. И чтобы она знала, что он любит её.
И он полюбит её, дайте время. В этом он не сомневался. Время на что? Чтобы забыть — или, вернее, правильно оценить характер, проявленный ею при наказании Асоки? Время, чтобы согласовать эту непреклонность с полным подчинением, высказываемым каждому его собственному капризу? Но уж, конечно, ему не нужно было времени, чтобы полюбить её тело.
Он обнял её за плечи, поднял на ноги.
— Да, любимая. Сегодня будет праздник. Праздник для тебя и для меня. Ты хочешь?
Она улыбнулась. Улыбаясь, она превращалась в совершенно другого человека. Как странно, подумал он, я знал об этом когда-то давно и совсем позабыл. Потому что за последние несколько месяцев это случалось так редко. Но сейчас перед ним была всё та же смеющаяся девушка из Бунго, которая превратила все ужасы Великого океана просто в бесплотный ночной кошмар.
— Я буду счастлива, мой господин, — ответила она. — Давайте прогуляемся в горы, мой господин. Вы и я. Мы возьмём с собой корзину с едой, будем собирать цветы и составлять из них прекрасные букеты. Сегодня замечательный день, мой господин.
Или пора забыть всех остальных женщин? Как проницателен оказался Мельхиор. Но ведь всё это почти не выходило за рамки мечты. А теперь они враги. Магдалина наверняка знает, что он сделал свой выбор при Секигахаре. Теперь между ними не может быть ничего, кроме ненависти, — по крайней мере, с её стороны.
Но хоть взглянуть на неё последний раз… Пинто Магдалина.
— Мой господин? — Улыбка исчезла, озабоченность снова проглянула в лицо.
— Сикибу… — Он схватил её за руки. — Я люблю тебя, Сикибу.
Она нахмурилась:
— Вы оказываете мне большую честь, мой господин.
Теперь его черёд нахмуриться:
— Разве ты этого не знала?
— Я молюсь, чтобы заслужить вашу любовь, мой господин. Каждую ночь я молю об этом великого Будду.
Он услышал, как стукнули об пол её ладони, когда она упала на колени перед их ложем.
— Тебе незачем молить об этом бога, моя милая. Я люблю тебя. С каждым днём всё больше и больше. Гулять с тобой по цветочным полянам — это побывать в раю. Но сегодня… — Он заколебался, закусив губу. Он не мастак лгать, а лгать Сикибу — это ему раньше и в голову не приходило. Но такой возможности больше может и не быть.
И, как предложил Мельхиор, не лучше ли убрать все оставшиеся меж ними преграды?
— Я должен уехать в Эдо, — сказал он. — Мне нужно доложить сёгуну о ходе работ. Мне не следовало думать о празднике, когда нужно выполнить долг.
Сикибу поклонилась.
С каждым месяцем, как и говорил Мельхиор, Эдо разрастался. Он расползался в стороны, дома и улицы постепенно заполняли дельту реки, а с противоположной стороны он уже подходил к высокой крепостной стене, защищавшей город со стороны суши. Из скопления лачуг он превращался в город дворцов, тянущих свои изогнутые крыши к чистому голубому небу. Над дворцами возвышались лишь пагоды.
А в центре его заканчивалось строительство дворца Токугавы. Впрочем, только очень опытный глаз мог бы заметить, что он ещё недостроен. За широким и глубоким рвом с водой высились толстые, отвесные стены, а за ними — громадная хитроумная система бакуфу, или военного правительства, — внутренние бастионы и укрепления, деревни, где жили воины со своими семьями, деревья, укрывавшие их от лишних взглядов, и сердце обороны — цитадель сёгуна. Здесь находилась охрана, придворные, даймио и самураи толпились во внешних галереях, ища возможности попасть на приём к сёгуну. Здесь собрался цвет империи.
И здесь тепло встретили Андзина Миуру. Никакого тщательного осмотра его вещей, никакой задержки в воротах. Он оставил свой длинный меч и Кейко у ворот внутреннего пояса укреплений, и его немедленно провели через крытые внешние галереи, мимо заполненных важными просителями приёмных покоев, сквозь небольшую скользящую дверь в маленькую комнату, размером не больше шести татами. Он сел, но спустя секунду вошёл Косукэ но-Сукэ.
— Уилл! Ну, наконец-то луч солнца после сезона дождей. Но что привело тебя в Эдо столь неожиданно?
— Корабль почти готов. Я думал сообщить об этом сёгуну.
— Замечательная весть. Замечательная. Принц будет доволен. Ты должен немедленно идти к нему.
— Я полагал, что уже слишком поздно для приёма. Он обычно не принимает по вечерам.
— Тебя, Уилл, он примет в любой час дня или ночи. Таковы его распоряжения. А теперь идём.
Сукэ вёл его по лабиринтам галерей и маленьких комнат, а Уилл в это время тщательно подбирал слова, которые он скажет принцу.
— Эдо процветает.
— И растёт. Мы накануне великих событий, Уилл.
— Мне сказали, что город привлекает внимание всей страны. Даже других даймио.
— О да, — согласился Сукэ. — Они оставляют здесь своих жён и детей. В качестве заложников.
