ведь ребенок был живее всех живых. И удивляться действительно было чему.
Обычно дети людей выходят из чрева матери уже с душами, но в мальчике ее не было. Он рассказал об увиденном Антигону и Бамако надеясь, что те хоть немного прояснят ситуацию. Бамако заверил его, что душа, предназначенная для первого принца, совершенно точно была передана Антигону, а тот в свою очередь запечатлев на ней судьбу, отпустил ее навстречу со своим телесным сосудом.
Владыка кармы открыл скрижали судеб и нашел страницу Данталиана Вейн Руасу. Она была пуста. Абсолютно. Кто-то будто стер все события из его жизни подчистую. Руах перелистал всю книгу полностью. То же самое творилось и на странице девочки по имени Аннаель Винта-а-ата-де Юй. Ею был пройден только первый, месячный абзац, затем события также обрывались. Дата смерти отсутствовала у обоих и значит ни Нэйланд, ни Карас не должны были явиться за их душами в назначенный час. А все потому, что они служили кому-то едой.
Мозаика окончательно сложилась в четкий рисунок, когда Антигон на странице судьбы матери Аннаель увидел лишь пятилетний отрезок и жирную точку смерти. Но такого попросту не могло быть. Ею была Мендалиель Винта-а-ата-де Юй, королева Аннерии, как оказалось, все еще живущая, но уже по собственным законам. Женщина с Ашурой внутри, с очень сильным сознанием, способным воздействовать не только на разум людей силой мысли, но и влиять на их судьбы. Черная проказа незамеченной пришла на Мист много лет назад и нашла для себя подходящий сосуд. Вселилась в еще теплое тело погибшей по неосторожности пятилетней дочки придворного алхимага Аннерии. Девочка подавилась куском мяса и от нехватки воздуха задохнулась. Жнец, как и положено, забрал ее душу, а свободное место заняла Ашура, удачно поймав грань жизни и смерти.
Язва на теле Мист была найдена, но они опоздали. Мендалиель уже сожрала душу своей дочери. Она увеличила многократно свою силу за счет родного существа. Сама того не ожидая, ее предсмертными страданиями приманила в тело Аннаель душу самого наследного принца Дуаг, ведь по судьбам с душой девочки они были связаны узами любви. Ашура уже откусила кусочек от души Данталиана, но Бамако успел и молниеносно выхватил раненую атму из ее хищной пасти. Карас затуманил тьмой гнилую душу, и та не поняла, что не довела страшное дело до конца. Она завернула еще живой, пустой сосуд в тряпку и отдала его мужчине по имени Вэл Энд, чтобы тот избавился от тела. Поместить дуагскую душу в тело мальчика и зажечь в его глазах зеленый огонь руахи не могли, ведь Ашура быстро бы догадалась, что допустила осечку. Кроме того, душа Данте была ранена и умирала. Она бы не смогла закрепиться в телесном сосуде. Ей требовалась любовь и время на восстановление.
В ту ночь Бамако потратил почти все свои силы, призывая на Мист Эйю. Молил других Инлосов из всех известных и неизвестных ему миров о помощи и только на рассвете его просьба была услышана. Помощь пришла от самого первоисточника четвертого Творца. Драгоценная, искрящаяся, голубая сфера медленно опустилась на его ладонь, и он осторожно вдохнул ее в тело малышки Аннаель вместе с новорожденной дуагой. Зеленый смешался с голубым, окрасив ее глазки в бирюзовый цвет. Теперь только оставалось спрятать обоих туда, где их никто не будет искать до нужного часа.
Хрисанф Рувим внушил Вэл Энду не убивать ребенка, а отнести ее в Запретные земли и бросить на краю болот. Антигон Гай написал для доживающей там последние дни старухи Иериель новую главу с девочкой по имени Айвен. Она, как истинная аннерийка, не смогла пройти мимо ребенка одного с ней племени и забрала ее к себе на попечение.
Шло время. Эгоистичный Жнец, обиженный на Иериель, демонстративно отошел от дел и не интересовался материальным миром. Руахи и Предвестник смерти же, берегли девочку, как зеницу ока. А Ашура вынашивала и претворяла в жизнь поистине изощренную подлость. Мендалиель со зверским аппетитом настоящего чудовища пожирала все больше и больше дуагских душ. Ее замысел был прост, но от этого не менее коварен. Она создавала себе послушную, кровожадную армию из бездушных тел, которой будет легко управлять.
Хранители терпеливо ждали момента и вот он настал. Дуагская душа полностью восстановилась и требовала освобождения, диктуя Эйе свои условия судьбы. Поэтому несколько месяцев назад Антигон подсунул злодейке слабую, внушаемую глийчанку Фрейю, которая стала ее проводником в семью Руасу. Ашура получив лазейку, теперь скрупулезно дорисовывала последние штрихи плана в уме.
Захватить королевство Дуаг и сделать весь ненавистный ей народ рабами – вот о чем она грезила. История обещала снова повториться, но с той лишь разницей, что двигателем нового витка распри между расами было бы не разбитое сердце аннерийского короля Караса, а демон во плоти. Его не убить мечом и не выжечь огнем. Ашура возвращалась бы на Мист вновь и вновь, верша свои страшные дела.
Руахи долго спорили, как поступить, ведь до последнего не знали, как будут разворачиваться события. Противник был очень хитер и изобретателен. Приходилось постоянно подстраиваться под ее действия. Бамако теперь практически жил в королевском дворце аннерийцев, следя за ней. Антигон переписывал судьбы Галариана, Вейна Руасу и его жены Мойры несколько раз, а Хрисанф внушал им нужные мысли и поступки, пока Мендалиель окончательно не определилась. Ашура захотела, чтобы Фрейя, под ее воздействием, отдала Данталиану половину отравленной темной энергией души, а он, как будущий король, сам положил бы Дуаг к ее ногам.
На сложном совете было принято непростое решение – также принести в жертву и второго дуагского принца. Бамако настаивал на этом. По его мнению, смерть детей из двух королевских домов объединит их в едином горе, и они навсегда забудут былые обиды. Кроме всего прочего он упросил Антигона связать судьбы Данталиана и второй дочери короля Антеса в одну, чтобы закрепить результат. Но опасное предприятие осложнило то, что Нэйланд привязался к Айвен, как и она к нему.
Бамако безумно жалел, что не открыл Жнецу правды об Эйе. Все из-за его отвратительной манеры поучать и указывать на чужие недостатки. Тогда, в Синем лесу, Жнец повел себя, как высокомерный выскочка и Бамако умолчал, что братья прекрасно знают для чего на Мист Эйя. Даже Карас.
«Пусть этот слепой дурак сам докапывается до истины!» – Так он тогда думал.
Но разве мог Бамако или Антигон с Хрисанфом вообразить, чем
