исповедь!
— Я это нарисую… Обязательно, — тихонько шепчу я, а в глазах Джо полыхают такие яркие огоньки, что становится яснее некуда — он меня после этого убьет — это тоже обязательно. Пусть в Чистилище не умирают, он что-нибудь придумает, лично для меня. В конце концов, зачем еще нужны друзья?
— Если ты хотела, чтобы я сгорел со стыда, то я уже близок к этому, — смущенно покашливает Джо, — я, между прочим, не закончил.
— Да-да, продолжай, — я чуть покусываю себя за щеку, пытаясь удержать на лице серьезное выражение лица. Мой друг — священник-соблазнитель… Это просто… Нет слов!!!
— В общем я встретил Хартмана через два года после того, как сам попал в Лимб. И он меня не забыл. Совсем не забыл.
— Вы конфликтовали? Это мешало работе?
Джо морщится и покачивает головой.
— Нет. Открыто — он со мной не конфликтовал. Да и не был я тогда на хорошем счету, чтобы мне что-то мешало работать. Прогулы, срывы в смертный мир, да и от смертных привычек так быстро не избавишься… В общем…
— Ты прогуливал работу? — я удивленно окидываю его взглядом. — Ты? Ты же…
Архангел, трудоголик, почти святой — это даже произносить не нужно. Это про Джона Миллера знают все.
— Это сейчас, Рози, — Джо виновато улыбается, будто извиняется за эту дезинформацию, — и честно скажем, я не сам таким стал. Мне помогли.
— Кто? — я, наверное, сожру ногти до корешка во время этого разговора.
А лицо моего друга слегка светлеет и глаза приобретают такой задумчивый вид, что становится ясно — эти воспоминания ему приятны.
— Сесиль… — это имя ложится ему на язык, будто кусочек медленно тающего шоколада. Да, так не отзываются о ком-то чужом… Только о тех, кого сильно любили… — она была архангелом. Орудием Небес. Она владела силой святого огня до меня. Под её началом мы оба работали тогда. Я и Хартман. Точнее — работал Хартман. На самом деле работал. А я…
— Предавался порокам, ага, я поняла, — киваю я нетерпеливо, — а потом?
— Силь поймала меня практически перед обращением, — Джо чуть морщится, явно недовольный этим воспоминанием, и собой в нем, — я почти стал инкубом. Я ощущал проявление первых меток, и почти не чувствовал крыльев. Уже почти сбежал в Лондон. А она… Она упаковала меня в изолятор для демонов и всю ночь сидела со мной в одной камере и читала мне экзорцизмы. Один за другим. У нее сорвался голос, но она продолжала вымаливать во мне грех шепотом. Мне казалось — она мне весь мозг насквозь прожгла. Но к утру мне полегчало, крылья снова отозвались. У Силь была удивительная сила экзорцизмов. А потом мы говорили. Очень много говорили. Я в жизни столько не говорил, сколько с ней тогда.
— Вышел другим человеком? — с интересом уточняю я. Я вижу то, что передо мной сейчас. И этот рассказ мне кажется практически мифом, но все-таки… Джо просто незачем мне врать и преувеличивать. В конце концов, я ведь знаю по себе — сила благодати не означает, что за плечами у серафима нет серьезных грехов. Есть… Просто Небеса на это прикрыли глаза.
— Ну, знаешь, я тогда очень захотел стать этим другим человеком, — Джо коротко улыбается, — тем, кто оправдал бы веру Силь. Легко мне не было.
— Но у тебя получилось, — замечаю я, — сейчас никто и не заподозрит всего этого.
— У меня — получилось, да, — а вот эта улыбка у Джо выходит горькой и концентрированной. И, так как этот разговор касается вполне конкретного мужчины, я задаю вполне закономерный вопрос.
— А у Генри?..
— Она ему нравилась, понимаешь? — Джо бросает на меня взгляд, но тут же его уводит. — Он пытался добиться её внимания. А тут я… И у нас с Силь закрутилось… Он сбежал через пару дней, как наши отношения вылезли наружу. Сбежал в Лондон, а позже — и из него. Как бывший работник городской стражи — он легко ушел от лимбийских патрулей. Я не придал этому тогда значения, я вообще ничему кроме себя и Силь тогда значения не придавал. Это потом пришло понимание, но уже сильно позже. В Лондон Хартман вернулся лет через пятьдесят. Уже отродьем. Наглым и дерзким. Таким пронырливым, что он больше века был сильнейшей мигренью Триумвирата. Он приходил в Лондон, устраивал беспорядки, творил что-то крупное и исчезал. Потом — появлялся снова. Силь переживала, была уверена, что ей стоило приложить усилия, удержать и его. В какой-то момент она решила разыскать его. Попробовать образумить. Остановить.
— И никто не был против? — удивленно уточняю я.
— А тебя бы кто-то остановил, если бы тебе приспичило? — фыркает Джо и тут же поправляется: — Точнее, получилось ли тебя остановить, когда тебе приспичило?
Я чуть покусываю губу, припоминая, что да — Артур пытался. И при всем моем трепете перед ним, остановить он меня не смог. И весь Триумвират не смог бы…
— Вот и Силь была такая, — Джо снова горько улыбается, — решила и сорвалась. В Лондон. Искать его. И…
— Нашла? — тихо уточняю я.
— Нашла, — Джо снова замолкает, снова глядя куда-то вдаль, но потом все-таки находит в себе силы продолжать, — она его, или он её… Я не знаю. Она не вернулась в Лимб, рассказывать было некому. Благодать нашла меня в тот же день. Её огонь…
— Он её отравил? Выпил силы из души? — я припоминаю темные крылья Генри, эту высшую демоническую метку, о которой он оговаривался, что рассказывать не будет. — И вы не говорили потом? Когда она восстановилась?
— Она не восстановилась, Рози, — тихо выдыхает Джо с настолько мертвым лицом, что даже мне становится страшно. Но как же это возможно?..
— От яда исчадий же восстанавливаются лет десять, — проговариваю я, пытаясь понять, в чем же дело, — а он был на Полях…
— Семьдесят восемь лет, да, — в глазах у Джо настолько пустынно, что в них почти невозможно смотреть, — знаешь, что такое черный день Лимба? Их три в течении каждого рабочего года.
— День, когда одна из душ угасла насовсем, — киваю я, — величайшее горе для Небес.
Вообще-то считается, что в
