По опыту прошедшего дня, я было двинулся подкопать молодой картошки, да восстал хозяин дачи:
— Обжоры, вы же треть огорода изничтожили! Мне зимой зубы на полку класть?
— Курочку… с хлебом? Как-то очень… — попытался вразумить друга-скупердяя Айзек.
— По крестьянски? — пошутил я.
— Они курятину раз в год на престольный праздник пробуют, — не оценила юмора Саша. — Да и то не все, а лишь те, кто успел урвать кусочек из общего котла.
— Вот, держите, — Михаил ловко запрыгнул на табурет, выгреб с верхней полки несколько брикетов.
Дешевую серую бумагу обертки пятнали размашистые синие буквы: "Геркулес".
— Лошадиная каша! — схватился за голову Бабель. — Миша ну как ты мог?! Таки зачем ты набрался мерзких привычек в неметчине? Еще бы морковным чаем напоил. Или желудевым кофе![245]
— Отчего же? — удивился я экспрессии. Надорвал упаковку, потыкал пальцем в спрессованные хлопья. — Овсянка как овсянка. Самое то для здоровья.
— В кипятке живо разойдется, — поддержала меня Саша.
— Вы там, в своем будущем, вообще что едите? — подозрительно вкрадчиво поинтересовался Айзек. — Хватает ли у рабочих денег на что-то кроме эрзацев?
— Чистыми тысяч тридцать в месяц получают, не меньше… — заметив непонимание на лицах, быстро пересчитал: — В курицах, типа этой, выйдет тушек сто, а то и двести…
— Вот тебе и неизбежное обнищание масс!
— Булок хлеба, — я не стал прерываться на местные догмы, — под тысячу, не меньше. Кожаных ботинок — пар двадцать. Штанов, коли за брендами не гнаться, получится примерно полсотни.
Литераторы переглянулись:
— Простой рабочий, от станка, или там конвейера? — аккуратно уточнил Бабель.
— Не врешь? — по простому рубанул Кольцов.
— На библии поклянусь! — хмыкнул я. — А если серьезно, в книжках на смартфоне полно всяких умных цифр и графиков, покажу чуть позже, убедитесь сами.
Они навалились на меня вдвоем, как шквал, перекрикивая друг друга:
— Там у вас все богачи!
— Зачем за нос водишь? Совсем плохо в стране было, плохо стало, но в итоге-то что получилось, а?
— Выходит таки мы не зря революцию делали?!
— За ради такой легкой жизни стоит потерпеть!
— Ладно, не у нас, так хоть у наших детей всего вдосталь будет…
— Нет, ну ты сам-то хоть подумай?! Тысяча булок, всего на одну зарплату!
— Уделало таки наше плановое хозяйство буржуев!
— Постойте, постойте! Да погодите же! — мне пришлось кричать. — Уровень жизни Штатов и Европы двадцать первого века все равно повыше будет… раза эдак в два, как минимум. У них там главная национальная проблема — ожирение. В моде низкокалорийная еда, салаты из травы, заменители сахара. Овсянка, опять же, в тренде. И не смотрите на меня как на новые ворота! Беговая дорожка — лучший подарок ребенку!
— Сволочи! — с чувством резюмировал Кольцов.
— Господи! Выколи мне глаз![246] — насмешливо напомнила ему древнюю притчу Саша.
— Не, ну в два-то раза еще неплохо, по божески, — по своему рассудил Бабель.
— Товарищи, оптимизм здесь неуместен! — вновь вмешался я. — Полгода вкалывал грузчиком в Хельсинки и могу ответственно заявить: финские рабочие уже, то есть прямо сейчас, имеют схожий уровень потребления. Как-то без революции справились. Ну или вспомните получше, вы же сами ездили в Париж и Берлин! Должны, обязаны были заметить, что ничего экстраординарного в заявленном достатке нет! Скорее наоборот, как распишешь зарплату на ипотеку и автокредит, только на лапшу и останется. С соевыми сосисками.
Следующий час прошел предсказуемо. Литераторы, словно зачарованные бандерлоги, внимали рассказам о быте 2014 года. Их интересовало все: автомобили, продолжительность жизни, самолеты, турецкий оллклюзив, холодильники, кредитные карты, количество детей в семьях и особенности их воспитания, компьютерные игры, прочая чепуха. Александра привычно хлопотала по хозяйству — за время жизни в лесу она успела выудить из моей головы много больше интересных фактов.
Только запустив ложку в тарелку с дымящимся ароматом бульоном, товарищ Бабель сумел сформулировать вопрос:
— Но… Кто?
— В смысле?
— Кто заставил их отказаться от прибыли?!
— Кого?
— Ну их!
— Э… — замялся я. — Капиталистов что ли?
— Ну да! Кого же еще?!
— Хм…
Кстати подвернулся кусок куриной грудки — хоть и невелик, все же с мыслями собраться помог:
— Исаак Эммануилович, признаюсь, не ожидал. Вы действительно гений, и это никакое не преувеличение. Выбрать из всех возможных и невозможных вопросов самый краткий и точный! Кто! Одно лишь слово, но в нем вся история нашего бренного мира!
Падок автор "Конармии" на лесть, и в этом наше спасение. Выдержав полноценную минуту мхатовского молчания, я с академическим апломбом пустил в ход вызубренный кусок политэкономической теории:
— Как вы уже знаете, в ходе Великой войны рухнула старая добрая имперская идея. Европу завалило обломками домов и судеб, но жизнь, понятное дело, не остановилась. На арену политического цирка выбралось новое поколение вождей. Без магии уходящей к питекантропам генеалогии логика управления народами резко упростилась. Хочешь власти — придумай как обеспечить классовый мир и национальное единство. Звучит просто, но попробуй сделать на лоскутах идиотских версальских границ, да под прицелом окопавшихся в Коминтерне троцкистов. Ко всему прочему, драйва добавила Великая депрессия — самый тяжелый кризис за всю столетнюю историю капитализма…[247]
— Молодой человек! — шутливо погрозил мне Бабель широким ломтем хлеба. — Попрошу вас! Меньше умных слов!
Я не стал спорить и скомкал доклад:
— Про коммунистов вы все сами знаете. Кроме них за призом нового мирового порядка явились двое. Первого зовут Бенито Муссолини. Его детище — фашизм. Не далее как три года назад экономическая система Италии обрела законченный вид…
