Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
В двадцать седьмой день мая, Махомет снова приказал громить стены города, и в девятом часу навести большую пушку на разрушенное место. Выстрел был жесток и разбил башню, но греки держались отчаянно, и день тот кончился тем, что турки не сделали ничего особенного в свою пользу.
При наступлении ночи, Зустуней с воинами начал опять делать башню, но вдруг каменное ядро, пущенное от неприятелей, ударило его в грудь, и он упал замертво; но его тотчас подняли и отнесли в дом. Бывшие с Зустунеем при устроении башни, не знали что им делать без него, ибо одно только его благоразумие и мужество могли быть полезными в таком затруднительном положении греков. Царь, узнав о происшедшем, весьма опечалился и пошел с вельможами своими к Зустунею, где уже собравшиеся врачи трудились над ним всю ночь, оказывая возможное вспомоществование, и Зустуней, почувствовав облегчение, вкусил немного пищи и заснул; но сон его был краток, и он велел нести себя в то место, где устраивалась башня, и там при его распоряжениях, дело устройства приняло совсем другой оборот.
В двадцать восьмой день мая, поутру, как скоро турки увидели, что греки делают башню, то тотчас устремились к разрушенному месту. Флабурар же восточный с великим множеством турок, в числе коих было пять человек страшных видом и чрезвычайно больших ростом, напал с быстротою на греков и нещадно умерщвлял их. На эту сечу поспешил Протостратор, с сыном своим и воинами, и ударили на турок с яростию. Тогда началась престрашная сеча. На одной из стен городских стояли в то время трое благородных воинов, братьев, которые, увидя, как пятеро великанов турецких жестоко побивали греков, соскочили со стены, и напали на них; и так храбро и искусно дрались, что им удивлялись сами турки. Убив двоих из тех великанов, герои эти удалились от прочих без вреда. Наибольшая брань кипела в том месте, где была разрушена стена, и турки жестоко стесняли греков; но Стратиги, вельможи и Зустуней крепко держались на своих местах, и мертвые падали с обеих сторон в чрезвычайном количестве. Пушки гремели беспрестанно. Одно ядро оторвало часть большего бревна, и оно ударилось в правое плечо Зустунея, так сильно, что он упал, как мертвый; но видевшие то вельможи с горькими слезами взяли его и отнесли с места сражения. Турки, услышав стенание и вопль греков, происшедший от горести по Зустунею, с вящим жаром устремились на них, топтали их конями своими и в беспорядке прогнали в город. Видя таковое стремление турок, Стратиги и прочие старались всеми силами удержать бегущих греков, и собственным примером вдохнуть в них мужество, но, быв отовсюду одолеваемы, принуждены были и сами обратиться в бегство, и гибель города была бы тогда же совершена, если б сам Царь Константин не успел прибыть им на помощь. Он, встретив Зустунея, которого несли чуть жива, горько заплакал, и в ярости сердца, устремился на неприятеля с своими храбрыми воинами, все опровергая и нещадно убивая турков, и имея в руке только один меч; но удары его были так быстры, что никто не успевал от них уклониться, и так сильны, что никакая броня не могла устоять от них. Он рассекал надвое, даже и всадников и коней их. Турки чувствовали всю силу ударов Царя и, потеряв надежду на победу, отбежали к разрушенному месту, но и там были встречены множеством собравшихся греков, побивавших их жестоко. Наконец турки были прогнаны за город, а те, которые не успели удалиться вместе с другими, были умерщвлены на улицах.
Так Константинополь избавился еще раз от неприятеля, и греки предались отдохновению. Та ночь прошла без всяких военных действий. Царь, Патриарх и прочие, полагая, что уже был конец войнам, пошли в великую Церковь и благодарили Господа Бога. Весь народ превозносил громкими похвалами мужество, геройство и храбрость Царя.
Уверяют, что и Царь сам несколько возгордился своею храбростию, и слишком понадеялся на нее – думая, что неприятель оставит дальнейшие действия; но увы! не ведал воли Божией, хотевшей того. Махомет, видев, что Турок пало бесчисленное множество, и слыша, как превозносили похвалами храбрость, и мужество Царя, провел всю ночь без сна, и советуясь с своими военачальниками: не отступить ли им в ту же ночь, чему и морской путь благоприятствовал; но по воле Божией, намерения его не состоялись.
В ту же ночь было над городом следующее знамение: в седьмом часу ночи, появилась над городом густая и мрачная тма, и воздух чрезвычайно сгустился, и начали упадать на город капли, подобные слезам, величиною с воловое око, и цветом червляные и оставались те капли лежащими на земли очень долгое время. Все ужаснулись и были в непомерном страхе. Патриарх же и сигклит, видя таковой гнев Божий, решились снова придти к Царю и умолять его, говоря ему следующее: сам знаешь, Царь, все предсказанное о нашем городе премудрыми мужами, по воле Божией за грехи наши, что ныне и сбывается с нами. Прежде сего ты видел отшествие отсюда на небо всякие Святыни, ныне же и сама тварь является плачущею, – что не иное что, как гибель нашего града возвещает; а потому и молим тебя, изыди из града, да не погибнем все вкупе.
Царь не внимал их молению, но говорил: «Да будет воля Господня! Я обещал уже вам не один раз, пострадать вместе с вами за любезное отечество наше, более же за веру Христианскую и за православных Христиан!»
Махомет Султан, видев тму, бывшую над Константинополем, созвал своих книжников и спрашивал их, что они думают о сем, и они отвечали ему: «Тма эта ничто иное являет, как только гибель города». Махомет весьма обрадовался сему, и отменил свое намерение оставить осаду города, но готовился с возможною поспешностию на новую брань.
Мая в двадцать девятой день султан повелел идти вперед тмочисленной своей пехоте, за ними везти пушки и пищали, и, пришед, построились прямо против разрушенного места и начали производить такую страшную стрельбу, что вскоре отбросили назад греков; тогда пехота турецкая, очистивши путь конным воинам, равняла рвы, и в разных местах делала мосты. Когда путь коннице был очищен, то она понеслась прямо в город, и топтала всех сопротивлявшихся греческих воинов и граждан. Тут Стратиг и Магистр со многими конными воинами поспешил встретить турок, уже рыскавших по стогнам города. В это время и Царь с вельможами и войском вмешался в ряды сражающихся и принудил турок отступить к разрушенному месту; но Флабурар Мустафа со всем своим полчищем, прискакав, сделал столь сильный натиск, что рассеял полки греческие, и с копьем в руке устремился на самого Царя Константина. Царь отвел щитом копье и поразив Мустафу мечом в голову, рассек его надвое. Турки с громким криком схватили труп Мустафы и отвезли к Султану. Тут греки успели выгнать неприятеля за город; но вскоре свежие турки принялись за сечу, и утесняли, ужасным образом, уже ослабевших греческих воинов. Султан, узнав о смерти Флабурара, сильно опечалился, ибо крайне любил его за храбрость и благоразумие, и решился сам итти на брань с новыми силами, а на Царя велел навесть пушки, страшась его мужества. Новые силы, пришедшие с Султаном со многими пушками, принудили вновь греческих воинов отступить далее в город.
Махомет послал еще пашу Балтаули с новыми пушками в среду сражающихся, а противу Царя отрядил три тысячи воинов с повелением поймать его или убить; – в противном случае угрожал им смертию.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
