– Случилось ли что-нибудь еще? – осторожно поинтересовался Дрейтон.
– Ну-у… кое-что произошло, когда из клетки сбежал Скуттер.
Дрейтон вновь напрягся. Ну вот, теперь Фиона… Она просто без ума от своего бельчонка.
– Скуттер сбежал по лестнице в холл, – продолжила Джейн, – леди Фиона с леди Симоной бросились вдогонку, и как раз в этот момент в дом вошли леди Роллс и лорд Беттертон, вернувшиеся с верховой прогулки. Они открыли дверь, и Скуттер решил выскочить наружу. При виде надвигающегося на нее зверя леди Роллс, это нежное создание, тут же, у входа, рухнула в обморок, и лорд Беттертон, как доблестный рыцарь, принялся ее защищать. Он начал лупить своим хлыстом, норовя попасть по Скуттеру, однако все время промахивался, и некоторые его удары достались леди Роллс.
– А что Фиона?
– О-о, в состоянии гнева у девочки не такой уж тихий голосок, – сообщила Джейн. – И при этом она совершенно бесстрашна.
Да, когда дело касается защиты беспомощных животных, Фиона без раздумий выступит против всего мира…
– Я уж боюсь спрашивать о Симоне, – сказал, глядя исподлобья, Дрейтон.
– Ну а Симона схватила медную вазу… ту, что стояла в холле на столе… и запустила ею в лорда Беттертона. Она попала ему прямо в грудь, и тот опрокинулся навзничь, даже вывалившись за дверь. Что, разумеется, положило конец его попыткам совершить подвиг ради прекрасной дамы.
Хорошо еще, что Симона не попыталась пронзить его каким-нибудь холодным оружием.
– А как Скуттер?
– Бельчонок, конечно, был сильно потрясен случившимся, ну а так остался целым и невредимым.
Слава Богу… Иначе Фиона была бы просто убита горем.
– И все это произошло за две недели?
– Да, ваша светлость… В общем, скучать нам не приходилось.
Еще бы… Сначала взрыв, потом пожар… Нанесенное мечом ранение, баллистическая атака с использованием медной вазы… И вдобавок ко всему какие-то немыслимые гонки в оленьих упряжках. Какая уж тут может быть скука?
– Вероятно, Кэролайн желает, чтобы я вернулся и изгнал этих варваров? – предположил Дрейтон. – Вы приехали за мной?
– О нет; ваша светлость, – тотчас же ответила Джейн и, запустив руку в складки пурпурной юбки, извлекла на свет сложенные листки. Протянув их Дрейтону, она пояснила: – Когда Симона и Фиона узнали, что я вместе с лордом Роллсом еду в Лондон за тканями, они попросили меня доставить вам эти послания.
– Благодарю вас, – проговорил Дрейтон, глядя на листки. Три штуки… По всей видимости, одна записка от Кэролайн. Сдержав улыбку, он кашлянул и вновь посмотрел на Джейн: – Когда вернетесь в замок Райленд, передайте Кэролайн мое глубочайшее почтение и скажите, что если я ей зачем-то понадоблюсь, пусть без промедления даст об этом знать.
– Непременно, ваша светлость, – пообещала Джейн. Затем вздохнула и, слегка качнув головой, едва заметно улыбнулась. – Но вообще, я думаю, вы уже заметили, что Кэролайн не склонна излишне драматизировать ту или иную ситуацию и всегда способна справиться с возникающими трудностями самостоятельно.
– Да, заметил, – кивнул Дрейтон, втайне желая, чтобы хотя бы иногда Кэролайн чувствовала себя слабой и беспомощной.
– Ну ладно, мне пора, – непринужденно проговорила Джейн. – А то лорд Роллс уже заждался меня в своей карете.
– Счастливого пути, мисс Дурбин, – пожелал Дрейтон. И, приподняв зажатые в руке листки, добавил: – Еще раз спасибо за доставленные письма.
Джейн улыбнулась и снова присела в реверансе. Затем, повернув голову, сказала:
– До свидания, лорд Обри, – и вышла из комнаты.
Черт бы побрал этого Обри! Он о нем уже почти забыл.
Решив и дальше не обращать на приятеля внимания, Дрейтон развернул первый из листков. Почерк был просто ужасный, тут и там красовались кляксы. В правом верхнем углу стоял отпечаток кошачьей лапы. Улыбнувшись, Дрейтон прочитал короткий текст:
Дорогой лорд Райленд.
Скуттер здоров. Торбан может летать. Бипс растолстел.
Я по вам скучаю.
Леди Фиона Тернбридж.
Что ж, он тоже по ней скучает. Очень сильно.
Чувствуя сдавленность в груди, Дрейтон кашлянул и развернул вторую записку.
Если у Фионы буквы были крупными и округлыми, то здесь они получились мелкими и какими-то угловатыми, как будто это писалось в огромной спешке или под жестким надзором. Почерк, конечно, был немного лучше, чем у Фионы, но зато кляксы присутствовали куда в большем количестве. И похоже, что некоторые из них были поставлены намеренно. А одна, самая маленькая… Дрейтон повернул листок к свету. Да, несомненно, это было изображение виселицы. Он пробежал глазами строчки:
Дорогой лорд Райленд.
У нас все замечательно. Мы здоровы и довольны жизнью. Надеюсь, что и вы хорошо проводите время в Лондоне.
Ваша подопечная леди Симона Тернбридж.
Дрейтон усмехнулся.
Да, она определенно, писала под присмотром. И вероятно, даже под диктовку. Потому что Симоне вряд ли придут в голову подобные слова, и уж тем более она не станет тратить время, чтобы выразить их на бумаге. Да хранит Господь миссис Миллер! Эта женщина, прилагающая столько усилий, просто святая.
Дрейтон развернул третий листок, и его улыбка угасла. Здесь почерк тоже явно принадлежал Симоне. Однако клякс уже не было, ни единой. Так же, как и каких-либо рисунков. Охваченный разочарованием из-за того, что Кэролайн не удосужилась послать ему сообщение, он вчитался в написанное:
Привет Дрейтон.
Я абыскала комнату леди Обри шпгобы найти твои яйтса но не нашла. Наверна их спер иё сынок.
Симона.
Вот тут уже была настоящая Симона, Дрейтон еще раз прочитал записку, поражаясь проницательности и неисправимости девчонки. Но в общем-то она была права. Похоже, он действительно допустил ошибку.
– Содержит ли данная корреспонденция что-нибудь важное? – осведомился Обри.
Конечно, содержит, но вдаваться в подробности он вовсе не намерен…
– Бипс растолстел.
– Приятно слышать… Ты не желаешь сегодня вечером отправиться в клуб?
– Не желаю… – отозвался Дрейтон, направившись к столу. – Я скорее наемся стекла.
– Но нельзя же целыми днями просиживать дома! Не занимаясь ничем, кроме как обогащением английских производителей спиртного.
– Я обогащаю также и шотландских производителей.
– Да не в этом дело! – с досадой воскликнул Обри.
Усевшись за стол, Дрейтон отложил в сторону записки и сказал:
