надо доводить себя до такого состояния. Все можно еще поправить, не так уж она изношена, чтобы не поправить.
Вспомнила, какие кремы требуются на этот случай, какое нужно питание. А еще — полный покой и свежий воздух. Как же ты, Регина, обретешь сейчас полный покой? Когда ты выйдешь из-под купола, чтобы дышать свежим воздухом? Вот русский профессор и солдат, может быть, выйдут, они-то и будут дышать...
Она ужаснулась от мысли, что навсегда останется вот такой невзрачной. Ни один мужчина не обратит на нее внимания. Пока пройдет время и ей, может быть, удастся вернуть себе былую свежесть, подрастут, появятся новые молоденькие девочки. Тогда, Регина, пиши пропало... Нет, правильно сделала, что ушла от русского профессора и от солдата. Никогда не выберутся они из-под купола, они даже пути не знают. Господин Хаббарт — вот это другое дело. С ним конечно же быстрее выйдешь на свежий воздух и обретешь покой, а значит, вернешься к прежней жизни.
А пока — кремы, кремы. Она открыла тумбочку и достала несколько отливающих золотыми буквами коробочек. Все это было не то, что требовалось. Вспомнила: самые нужные кремы остались в квартире господина Гровса, где она проводила большую часть своего времени. Как пробраться в ту квартиру?
Регина решительно встала и вышла на улицу. Теперь она совсем не боялась господина Хаббарта, если он встанет на ее пути. Она целиком занята своим делом, и никаких претензий к ней быть не может. Сейчас войдет в квартиру господина Гровса, если, конечно, дверь не будет заперта. Впрочем, от кого запирать? Найдет свои парфюмерные принадлежности, уложит их, а потом позвонит господину Хаббарту и спросит: как дела? Нет ли в ней, Регине, необходимости? Интересно, что он ответит. Все-таки ее длительное отсутствие могло встревожить его, а значит, вызвать недовольство...
Шла она быстро и не заметила Хаббарта, стоявшего у административного здания. Руки его были засунуты в карманы брюк, очки зло поблескивали.
— Ты где была?!
Регина вздрогнула от неожиданности:
— А-а, это вы, господин Хаббарт...
— Где была, спрашиваю?
— Все время под куполом. Где же мне быть еще?
— Не увертывайся!
Она остановилась, губы ее исказила ядовитая улыбка:
— А вы кем доводитесь мне, чтобы предъявлять претензии? Муж или кто-нибудь поважнее? Вы почему кричите на меня?
На лице Хаббарта она заметила замешательство. Он шмыгнул носом, часто заморгал, отчего веки его будто бы стали краснее. И тогда Регина пошла напролом:
— Вы никакой власти не имеете надо мной. Один господин Гровс! Только он имел. А вы с какими-то претензиями!
— Я по служебной линии, а не по личной...
— По какой служебной? Вы мне какое-либо распоряжение давали? Нет! Вы хотя бы немного о моей работе говорили? Опять нет! О какой же служебной линии вы сейчас...
Хаббарт уже становился Хаббартом. Он всматривался в Регину прищуренным взглядом и молча ждал, когда она выльет весь свой гнев. Что-то необычное для Регины уловил он и в ее словах, и во всем этом напоре. Вынув из кармана руки, потер ладонью о ладонь. Регине так и почудилось, что сейчас он рявкнет:
— Попа-а-алась!..
Она хорошо знала, что в искусстве обманывать женские чары не всегда срабатывают. Тем более сейчас, когда ее чары потускнели. Надо остановиться, чувствовала она, иначе фальшь вылезет наружу.
Регина закусила губу, словно сдерживая рыдание. Наклонила голову и отвернулась. Даже сама не ожидала, но по щекам поползли слезы, и она начала размазывать их, будто вытирая.
— Ну вот, началось... — пробормотал Хаббарт.
Самое время было сейчас потребовать объяснений о ее долгом отсутствии. Нечего ей делать, некого обслуживать, а отсутствовала. Гуляла? Но в городке под куполом нет скверов и парков. Пляжа тоже нет. Хаббарт был у плавательного бассейна, не видел ее там. А сидеть одной в квартире, когда в городке, кроме Хаббарта, никого не осталось, по меньшей мере глупо. И вот — расплакалась. Ничего, отойдет, и тогда он потребует ответа.
— Вот и началось... — уже громко рыдала Регина. — Вы куда ушли? Бросили одну и ушли... Делай что хочешь одна... А что можно одной сделать? Куда я одна-то...
«Испугалась», — подумал Хаббарт. Но что-то мало похожей на испуганную казалась Регина, когда обрушилась на него с обвинениями. Наоборот, она вела себя как гвардеец в бою.
Молчание Хаббарта показалось Регине угрожающим. Еще одна фальшивая нота, и она пропала. Ничем тогда не оправдаешься, оборвется и без того сверхтонкая нить в их отношениях.
— Господин Хаббарт! Я их выследила... Одна выследила! А вы на меня с грубостью... Ничего вы не понимаете...
Хаббарт замер — вот тебе и гвардеец со слезами на лице!
— Как выследила? Где?
— Там, — вяло махнула Регина рукой в сторону соседней улицы.
Она помаленьку успокаивалась и, уже откровенно изучая Хаббарта, взглядывала на него. Вот теперь он в ее власти. Что бы ни сказала она сейчас о беглецах, Хаббарт поверит. Но теперь она уже не станет ничего придумывать. Если не подтвердятся ее слова, то Хаббарт расправится с ней. Да и зачем врать?
— Я бродила по улицам. Расстроенная бродила, ну и встретила их.
— Странно... — пробормотал Хаббарт. — Я специально прочесывал улицу за улицей и никаких следов не заметил, не только профессора и солдата.
— Вам не повезло...
— Ничего, повезет еще. Кончай вытирать слезы! — встряхнулся Хаббарт, и в его лице Регина увидела уже знакомую жестокость. — Веди. Где они?
— В доме, где им еще быть. Они не знают, как бежать. Никакой дороги не знают.
— Вот и хорошо! Веди.
Регина пошла первой, Хаббарт за ней следом. Он нащупал в кармане пистолет, вспомнил, что вложил полную обойму. У профессора и солдата никакого оружия нет; чтобы взять их, достаточно одного пистолета. Интеллигенты хилые, что задумали... А почему Регине известно, что не знают они дороги?
— Послушай! Ты разговаривала с ними?
— Конечно, господин Хаббарт.
— О чем разговаривали?
— Они увидели меня и обрадовались. О дороге из городка спрашивали.
— Дальше что было?
— Ничего... Никакой дороги я не знаю. Так и ответила.
— И они тебя не боялись?
— Извините, господин Хаббарт, а почему они должны бояться? Неужели я
