спуститься по этой жалкой лестнице! Ступеньки здесь ненамного круче обычной подвальной лесенки, к тому же она ведет прямо домой!
– Вниз и прямо домой? – переспросила Гортензия, блеснув глазами в свете фонаря. – Откуда вдруг такая точность? Неужто вспомнили, как на последней веселой посиделке у Райцкеров поднимали с Бозо и Бульрихом рюмку-другую за ту славную карту?! И теперь точно знаете, куда нам идти, хотя совсем недавно даже не подозревали, что в стене есть дыра? Мне кажется, вы просто ищете выгоду в любых обстоятельствах и полагаетесь на кошачьи ужимки и прыжки, – добавила она с горечью.
Гортензия понимала, что это несправедливо, ведь Одилий всю ночь помогал ей и оберегал остальных, но слишком устала, чтобы сдерживаться.
– Иногда это не худший способ передвижения, моя дорогая. Кошки очень проворные животные. Настолько, что даже перед стеной способны выбрать неожиданное направление, – ответил старик Пфиффер.
Будто бы поняв последние слова, кот спрыгнул со своего места на выступе стены и бросился вниз, в полумрак, куда никак не могли решиться последовать его двуногие спутники. Райцкер уже скрылся в темноте неизвестного прохода, когда квендели осознали, что животное сбежало от куда большей опасности и что перед входом в их убежище ожидает беда. Возможно, у них скоро не останется выбора, куда идти. Испуганно переглянувшись, они посмотрели на щель в стене.
– Что происходит? – Звентибольд невольно отступил к лестнице.
– Они пытаются пробраться внутрь, – прошептала Гортензия и встала перед Карлманом, готовая его защищать.
Снаружи, должно быть, уже рассвело, потому что в щели мягко переливались сероватые сумерки, в которых яростно двигались тени. Это были волки – на исходе ночи они делали все возможное, чтобы не упустить добычу. Стая рвалась в узкий проем с новыми силами, точно вражеская армия, пытающаяся прорваться в осажденный замок, нащупав единственное слабое место в крепостной стене. Слушать злобное рычание и вой вперемешку со скрежетом когтей по каменной стене было невыносимо. Силы волков и их ярость нарастали, как будто один из них, возможно вожак, был уверен, что каменно-земляная преграда поддастся, если они приложат последнее усилие, чтобы прорваться сквозь нее.
Старик Пфиффер видел, что его спутники с трудом сохраняют самообладание.
– Стена выдержит, – сказал он. – Они просто ужасно злятся, что не могут нас поймать.
Одилий сказал это со всей силой убеждения, на которую был способен, отчасти и потому, что не хотел воспользоваться страхом остальных. Однако он прекрасно понимал, что, осознав новую опасность, квендели прекратят колебаться и наконец спустятся по лестнице под землю. Как он надеялся, к спасению.
Словно в пику его словам, в щель протиснулась волчья морда, а мохнатые лапы нащупали опору. Куски камня и земли посыпались внутрь. Зверь дышал хрипло, но не отступал, изо всех сил протискиваясь вперед.
– Чего мы ждем? – крикнул Биттерлинг и помчался по лестнице в темноту.
Он отправился в полную неизвестность без искры света, но его это не тревожило. Он лишь мечтал как можно скорее оказаться подальше от страшного зверя.
Карлман следовал за ним по пятам. Молодой квендель ожидал, что Одилию все же удастся уговорить Звентибольда и Гортензию отправиться вглубь туннелей. Однако волки оказались куда убедительней.
Гортензия с криком «Подождите!» спустилась, точно горная коза, по крутым ступеням вслед за старым Пфиффером. Оба они держали перед собой фонари, и тусклые блики света отражались от грубо отесанных стен и сводчатых потолков туннеля. Впереди они увидели Карлмана и Звентибольда, которые были вынуждены остановиться в кромешной тьме.
– Здесь может случиться все что угодно, кроме того, что погаснет свет, – приветствовал Биттерлинг двух запоздавших спутников.
– Вот как? – бросила Гортензия, искоса глянув на него. – Не стоит так легко искушать судьбу, даже словами.
– Здесь чернее, чем в ночь новолуния в самой густой чаще, – пожаловался Звентибольд, не обращая внимания на ее слова. – Я же вам не крот! Кажется, стены смыкаются, чтобы медленно удушить нас… Ох, черные гнилушки! Неужели это никогда не кончится? Я-то надеялся, что мы наконец вернемся в деревню! Хватит с меня приключений!
– Мы непременно доберемся до деревни! – попытался утешить его старик Пфиффер.
Ему было жаль Биттерлинга, да и остальных, ведь они выказали за ночь столько мужества и силы, сколько от них не требовалось, наверное, за всю жизнь. Пусть они и не нашли Бульриха, однако повели себя отважно: вышли навстречу опасности без особой подготовки и не сбежали домой, едва взглянув на Сумрачный лес.
Одилий сделал несколько шагов вперед и посветил в глубину прохода. Пол еще немного шел под уклон, а потом вроде бы выравнивался. Стены были гладкими и твердыми, как утрамбованные глиняные плиты в амбаре на какой-нибудь старой ферме. Кое-где из твердой земли торчали корни.
– Что ж, перед нами лишь один путь… Можно не беспокоиться о том, в какую сторону идти, – произнес Одилий, стараясь ободрить спутников.
Он был настроен куда серьезнее, чем предполагали остальные. Старик догадывался, куда их должен привести этот туннель, если его знания о скрытых и давно забытых тайнах Холмогорья окажутся верны. Они вполне могут попасть в подземный лабиринт, где не будет ни единой подсказки о выборе правильного пути.
– Здесь не только темно, как в еловой чаще в безлунную ночь, здесь еще и невидимые деревья сбросили свои иголки… и это страшно. Смотрите! – вдруг воскликнул Биттерлинг, указывая себе под ноги.
Все посмотрели вниз, куда Одилий и Гортензия направили свои фонари. И действительно, дальше пол был устлан плотным ковром сухих сосновых иголок, которые с треском рассыпались, когда Звентибольд сделал шаг вперед.
– Откуда они взялись? – спросила Гортензия, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Ветер их сюда не заносил, значит, кто-то разбросал, и, судя по их виду, это случилось вовсе не много веков назад. Иглы сухие, но еще зеленые.
– Да, это странно, но не опасно, – задумчиво пробормотал Одилий. – Сейчас это совершенно неважно. Следуйте за мной, пора идти дальше.
С этими словами он выступил вперед, поднял фонарь и двинулся в путь, а остальные последовали за ним. Под ногами путников хрустела странная подстилка, по которой они ступали так осторожно, будто шум мог вызвать тех, кто взял на себя труд выстелить пол.
Они молча шагали в пляшущих кругах света от фонарей. Лишь однажды квендели остановились и прислушались: откуда-то донесся зловещий звук, приглушенный расстоянием и уходящий в глубину, но все же достаточно отчетливый, чтобы понять: это волчий вой. Если звери все же прорвались сквозь стену, то квендели оказались в смертельной ловушке, как кролики, загнанные куницей в нору. Они в ужасе замерли, снова раздался волчий вой. Однако, когда все стихло, продолжения
