Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

После этих многообещающих слов волны отчаянного предвкушения, кроющие Хейно, сменились мелким ознобом смутной тревоги. Он прекрасно знал это чувство: что-то уже пошло не так.

— Не дрейфь, сладенький, — упругий бюст встретился с предплечьем толстяка.

Сиськи дохлой русалки толкали его вперёд: на необдуманные, рискованные поступки, да и...

— Хуй с ним, — отмахнулся Хейно.

Сквозь карман штанов он теребил свой распухший, изголодавшийся, убогий эстонский фаллос.

«Ебись всё конём, и будь, что будет. А будет следующее: сегодня его дружок окажется там, где и должен находиться — прочистит все дыры этим тварям. И к чёрту капитана: эти бабы будут сосать так, как и полагается — с языком. А после они немного поиграют. А если капитан нагрянет в самый разгар потехи, то они поиграют и с ним».

Хейно поднялся на скрипучие ступеньки крыльца и широким жестом распахнул входную дверь.

— Прошу вас, милые дамы.

В комнате на огромном столе гостей дожидались несколько захватанных гранёных стаканов, чайник и запечатанная бутылка водки.

Хейно притянул к себе ещё одного карапуза — свою идеальную копию — шёпотом напутствуя:

— Расстелите матрасы. Приготовьте ремни и инструмент. Ждите там.

Тот обиженно похлопал белёсыми ресницами и удалился в соседнее помещение, прихватив с собой близнеца. Отделавшись от доппельгангеров, Хейно почувствовал себя гораздо лучше.

В стаканы полились заварка, кипяток и водочка. Закуски предложено не было. Все четверо молча подняли  свои полные стаканы и быстро выпили. Хейно выдохнул, достал из кармана пачку сигарет, бензиновую зажигалку, закурил и взглядом предложил дамам.

Те жёстко игнорили: русалка распустила шнуровку на жакете и стискиваемые им сиськи разъехались в разные стороны; высокая вытянула длинные ноги и бесстыже водрузила их на столешницу. Она подняла свой опустевший стакан и выжидающе уставилась на Хейно своими жёлтыми, как у дикого зверя, глазами:

— Ещё!

— Не вопрос, — он откупорил сосуд и наполнил требовательно подставленный стакан.

Разлил остатки остальным. Снова выпили. Бледная коротышка поставила стакан, утерла губы и встала с табуретки, потянув за собой высокую:

— Спасибо, мальчики. Но, сдаётся мне, вы нам изрядно поднаврали: никуда капитан не уехал: сидит на кораблике своём, а мы, видите ли, торопимся. Поэтому никак остаться здесь не можем и уже уходим. Auf Wiedersehen, красавчики.

— Не врали мы вам, — удивился Вольдемар: его подмышки провисли тёмным пятном; от потомка арабской шлюхи плохо пахло, — А вот кабы на корабле сидел своём, то непременно соврали бы: вы же такие красавицы, мы не можем вас просто так отпустить. Давайте начистоту: перепихнёмся — разок-другой, по-быстрому — а тем временем капитан возвернётся; вы и пойдёте на кораблик. Что скажете?

— Никуда вы сейчас не поедете: останетесь здесь, с нами, — дрожащим от нарастающего яростного желания просипел Хейно.

— Мы были бы рады такой приятной компании, однако остаться с вами никак не можем. Дело неотложное у нас, вещицу драгоценную везём на остров Сааремаа, — расстроено и томно проговорила бледная.

— Какую вещицу, кому везёте ? — слегка заинтересовались братья, привставшие со своих мест, чтобы схватить женщин.

— Кольцо Всевластья Саурону везём, — объяснила грудастая утопленница.

— Какое, блядь, кольцо?! — заорал тянущийся к ней Хейно.

— Вот это кольцо, — произнесла та и, задрав сарафан, засунула руку в трусы.

Потом вытащила, дёрнула и на грязную столешницу упало кольцо с  чекой.

Оставшаяся часть противопехотной гранаты полетела на сторону братьев, а бледная, ухватившись за противоположный край массивного стола, опрокинула его, падая на пол. Грубая мебель прикрыла её и высокую, моментально скользнувшую под доску. Громыхнуло: стёкла вылетели, комната потонула в дыму и пыли. Спустя пару ударов сердца перевёрнутый стол отбросили мощным толчком. Соткен, завладев винтовкой, полоснула короткой очередью по дверному проёму, откуда, словно два испуганных мячика, выкатились белобрысые близнецы. Те рухнули и сдулись, будто наткнувшись на гвозди. Йоля присела возле распростёртых тел Вольдемара и Хейно. Сводные братья пускали кровавые слюни и уже брели по дороге в ад.

— Ты меня провела, коварная калека, — сказала она Соткен, — Я же просила избавиться от охраны по-тихому. Однако мне понравилась постановка. Если ты меня ещё раз обманешь — пожалеешь.

Соткен неопределённо пожала плечами, невозмутимо глядя в звериные глаза.

— Ты, сарацин, никакой не злодей, — предводительница разбила об пол пустую бутылку водки и протянула розочку ворочающемуся в луже крови Вольдемару, — Исполни свою давнюю мечту: перережь горло своему мерзкому брату, что всю жизнь издевался над тобой.

Сильный удар сапога, утыканного шипами, поверг навзничь Хейно, силящегося подняться на четвереньки.

— Пока ты развлекаешься психологическими тестами, я займусь своими делами, — Соткен поочерёдно наградила обоих раненых карапузов точными ударами приклада, после чего затащила в соседнюю комнату, словно пару кулей с мукой.

— Не беспокоить, — заявила кривушка и громко хлопнула дверью.

Стукнула опускающаяся щеколда.

Дрожащие смуглые пальцы обхватили кисть Йоли, отбирая розочку.

— Я тебе помогу, — женщина ухватила Хейно за волосы, запрокинув назад голову толстяка, — Режь медленно, сарацин. Начни от нижней челюсти.

Щербатый край стекла впился в кожу первого ложного подбородка.

Йоля вглядывалась в глаза жертвы, внимательно наблюдая, как тусклая синева радужки заполняется чёрно-белыми оттенками ужаса и боли.

* * *

— Высуни его.

Аглая Бездна крепко прижималась телом к сетке ворот: веки подрагивали, огромный рот приоткрылся, девушка сипло и часто дышала — низенький блондин ожесточённо лизал её распухший сосок, торчащий сквозь решётку.

Слюни обильно стекали по подбородку, скапливаясь в жидкой бородёнке, пачкая обнажённую женскую кожу и ржавое железо ограды. Требовательные пальцы протиснулись сквозь решётку: девушка спустила колготки и подалась вперёд бёдрами. Жирная пятерня щупала, хлюпала, чавкала.

— Высуни его, — повторила Аглая.

Белобрысый крепыш нехотя оторвался от искусанного, покрасневшего соска и дрожащими руками принялся неуклюже расстёгивать ширинку штанов.

Потом высунул. Бездна наклонилась: открытый рот приблизился к пунцовой, подрагивающей головке члена, рука скользнула по бедру, нащупывая в голенище сапога короткую рукоятку боевого ножа.

Больно не было. Не сразу. Осознание пришло, лишь когда он опустил голову и уставился на свой обрубок, откуда толчками выплёскивалась тёмная жижа.

— Это твоё, — улыбнулась девушка и протянула окровавленную, обмякшую колбаску.

Она сунула отсечённый член в сетку ворот, натянула колготки и поспешила к Ньяле. Двигатель взревел, броневик немного отъехал назад и, с разгона, снёс и створку ворот и