них понадобиться, он относился довольно серьёзно.
Ладно – девушка встала и направилась к выходу, маневрируя между пакетами. Ей ещё нужно было «обрадовать» Лукаса, который наверняка хотел выбраться сегодня под тёплый дождь хоть на несколько минут.
Она почувствовала, что что-то не так, когда только миновала лестницу, ведущую на этаж. Остановилась, не понимая, что именно её напрягает, прислушалась – кажется, услышала шорох из своей комнаты. Но не успела Хлоя подойти к двери, как в самом конце коридора вдруг раздался довольно громкий удар, и дверца ванной содрогнулась. Чувствуя что-то уж совсем нехорошее, Харрис подошла ещё ближе к ней – и услышала, как кто-то копошится в замке. Моргнула, не понимая, что происходит. Дотронулась до ручки, поняла, что кто-то опустил щеколду. На автомате повернула её обратно, открывая дверь – и замерла, когда к её ногам свалилось что-то живое, мокрое, дрожащее, и отдалённо напоминающее её пациента.
Только без одежды.
Он опирался на пол руками, и одна из них была подозрительно окрашена в алый – когда Эосфор выпрямился, в едином порыве откинулся назад, чуть отполз в ванную комнату, Хлоя поняла, что на кончиках пальцев у него и правда была кровь. Он стискивал что-то блестящее, острое… её ножницы из косметички?
Девушка быстро бросила взгляд на раковину, шкафчик, где хранились её вещи. Шкафчик был открыт, её косметичка – вывернута в раковину, будто кто-то в панике что-то искал.
– Самаэль… – Харрис подняла руки, демонстрируя свою полную безоружность – если дело у него дошло до такого, то всё было совсем плохо. – Самаэль, пожалуйста, отдай мне ножницы, – Хлоя осторожно присела рядом с ним, не рискуя приближаться. Лукаса потряхивало, он смотрел на неё во все глаза, даже чуть приоткрыв рот. – Самаэль, слышишь меня? Пожалуйста… – вот сейчас Харрис и правда было страшно. Мелькнувшая мысль о том, что она была бесполезна, воплощалась прямо у неё на глазах. Все эти дни она посвятила своей затее, а Лукас столкнулся со своим братом – и вот уже был готов убить себя. Какой же она, мать её, врач после этого?
– Доктор… – губы у него дрожали не меньше рук. Хлоя сделала маленький шажок вперёд, всё ещё не рискуя сильно наклоняться. Если его так трясло, чувства затуманили разум – и он мог навредить не только себе. Да, Харрис, самое время испугаться собственного пациента, которого за это время ты должна была изучить вдоль и поперёк! – Д-д… Д… Ж-живая… – Эосфор выдохнул, словно не дышал всё это время, пока… стоп, пока что?
Девушка быстро огляделась. На полу была вода, полотенце на коляске было сорвано. А руки у Лукаса были на самом деле целы – вернее, по крайней мере, вены. Похоже, он был в полном порядке, не считая тех маленьких порезов, что получил, видимо, когда уже свалился с коляски, пытаясь… Пытаясь, если подумать, открыть дверь, которая была заперта снаружи.
– Самаэль… – Хлоя всё же протянула руку к ножницам. – Что произошло?
Эосфор так дрожал, что даже не смущался абсолютной наготы – он пытался стряхнуть с руки маленькие ножнички, чтобы отдать их Харрис, и это девушку слегка успокоило. Когда она быстро спрятала ножницы в карман, Лукас вдруг вскинул на неё испуганный взгляд – как будто до него только сейчас дошло, что она увидела, когда вошла.
– Доктор, клянусь, я не… – с пальцев у него всё ещё капала кровь, и Эосфор спрятал их, сжав ладонь. – Это не то, что вы подумали. Я клянусь. Я… я бы так с вами не поступил, – голос у него дрожал, как и он сам, и Хлоя, стянув с коляски большое полотенце, торопливо укутала своего подопечного, сочувственно кивая, показывая, что слушает. – Я… это Ноа, – зубы стучали – видимо, он выбрался из воды и оказался на полу, о чём свидетельствовало огромное мокрое пятно прямо там, где обычно стояла коляска.
– Он хотел заставить тебя?.. – по коже у Харрис пробежал холодок. Годфри отправил шестнадцатилетнего мальчика отвлечь её, пока тот будет заставлять своего старшего брата резать себя?
Лукас мотнул головой.
– Ноа сказал, что поможет мне помыться, и… он… он закрыл меня, он ушёл, а я… – он судорожно сглотнул, сам кутаясь в полотенце, как в одеяло, и цепляясь при этом ещё и за руки Хлои, пытаясь удержать её внимание, говорить как можно убедительнее. – Я всё понял, когда воды было слишком много, я думал… я боялся…
– Ты подумал, что он хочет тебя убить? – очень тихо спросила Харрис. Эосфор, глядя ей в глаза, едва заметно кивнул – будто просто чуть сильнее задрожал. – И ты испугался за меня, – во взгляде появилось тепло, Лукас снова судорожно сглотнул, приоткрыл рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха, будто согреваемого Хлоей.
Девушка смотрела на него несколько секунд, качая головой, а потом её губ коснулась улыбка. Стало теплее – это она обняла его, согревая через полотенце, не обращая внимания на абсурдность ситуации. Эосфор опустил веки, прижимаясь к доктору, стараясь не думать о том, что только что было – это помогало. Сверху становилось теплее, дрожь и страх уходили. То есть, может быть, он захлебнулся в этой ванной и это его предсмертные галлюцинации, но Харрис была уж слишком тёплой, чтобы отказаться от этого момента, пусть даже сидеть на плитке, которой вымощен пол, было довольно холодно.
Этот контраст был каким-то слишком непривычным, и оттого лишь более притягивал, заставляя желать продлить эти мгновения.
– Так, – спустя, наверное, полминуты раздался голос Хлои над его ухом. Лукас приоткрыл глаза, наблюдая за тем, как девушка, подозрительно часто делающая глубокие вдохи, поднимается с пола. Оперся на руки, чтобы не упасть, и отпустил полотенце – оно сползло, но не упало. – Давай-ка посадим тебя обратно, – Харрис говорила будто бы в нос, как если бы его слегка заложило – но в голове у Эосфора шумело, и он не смог понять, отчего с ней такое происходит.
– Хорошо, – пробормотал он. Воспоминание щёлкнуло в сознании, как яркая лампочка – точно, отец, фотосессия. Он прошёл сейчас через личный Ад буквально за несколько минут, но пытки на сегодня не закончились – день будет ещё очень-очень долгим.
Хлоя уже знакомо, крепко сжала его плечо и бедро, помогла перевернуться на бок. Лукас приподнялся, готовясь рывком вползти на коляску. Девушка наклонилась, позволяя ему опереться на её плечо, чтобы «прыжок» был выше и дольше. Эосфор почти взлетел, приложив усилие – но их неумолимо потянуло к полу, и он рухнул в коляску. Неудачно, боком, пришлось отпустить Харрис и подтянуться левой рукой. Но
