что происходит за стенами дворца. Однажды, когда ему исполнилось тридцать лет, царевич покинул свое роскошное жилище, вышел в мир и увидел нищего старика, больного человека и похоронное шествие. Так он узнал, что в мире существуют бедность, болезни, старость и смерть. Пораженный Маха Раджа вернулся домой и стал размышлять об увиденном. Он понял, все в этом мире призрачно и преходяще. Весь мир лежит во зле. Дворец, кони, слоны и наложницы – это майя – видимость, морок, туман. Царевичу открылась истина: надо бежать из этого призрачного мира и стремиться к совершенному отречению от него. Тогда, преодолев все желания, душа очистится и достигнет бодхи. Маха Раджа оставил тленное богатство и пошел странствовать по дорогам Синда. Ходил смиренным нищим, просил милостыню и проповедовал свое учение. Вокруг него собрались ученики, и он принял новое имя – Маха Гуру – Великий Учитель. В возрасте тридцати пяти лет он достиг бодхи, сидя под деревом анчар. А в восемьдесят лет он ушел в нирвану или, как говорят простые люди, умер. Ученики по обычаю страны Синд сожгли на костре его тело. Прах разделили на восемь частей и разнесли по восьми сторонам света. Вот кем был наш учитель!
– Значит, он растворился в небытии и оставил вас?
– Да, его больше нет. Но он оставил нам бесценные наставления, как достигнуть бодхи и нирваны. Следуя им, мы сами надеемся пройти его путем – вырваться из круговерти сансары.
– И каковы эти наставления?
– Я уже говорил – смирение и терпение. Это простейшее. Не делай никому зла. Не думай злого. Не говори злого. Невозмутимо переноси все невзгоды и трудности. Не ропщи на судьбу.
– Ну-у, – протянул Иван. – Этому также учат христиане. Думаю, сарацины и хазары согласились бы с твоими словами.
– Это простейшее. Но есть и сложнейшее. Вот, например, на моей родине в удаленных горных обителях монахи умерщвляют плоть, при жизни превращаясь в скелеты и не разлагаясь после смерти.
– Чудеса!
– Воистину чудеса. Такой подвижник, желая достичь бодхи и нирваны, сначала предается строжайшему посту. Три года не ест ничего, кроме орехов, семян, плодов и ягод. Он страшно худеет и превращается в ходячий скелет. Потом монах три года ест только кору и корни. И пьет настой из коры и листьев дерева уруш. Обычно из этого дерева приготовляют лак. И подвижник, выпивая такой отвар, как бы постепенно покрывается изнутри лаком. Почувствовав приближение нирваны, монах просит послушников отнести его в гробницу. Там его замуровывают, оставив лишь крошечное отверстие для дыхания. Подвижнику дают колокольчик. И он ежедневно звонит, давая понять, что еще жив. Когда звон прекращается, гробницу окончательно замуровывают и оставляют на три года. Если через три года тело монаха обнаруживается нетленным, его объявляют богом и переносят в храм.
– А ежели тело истлеет?
– Значит, подвижник не сумел стать богом. Значит, его душа находится в новом теле в мире людей или духов.
– Какая жуткая бессмыслица! Чем убивать себя годами, не проще сразу удавиться или утопиться?
– Ты ничего не понимаешь, о скромнейший из скромнейших. Это путь избранных. Он прямиком приводит в царство богов. Но не каждый может пройти им. Мы, миряне, следуем другим путем, более простым.
– И каким путем следует твое степенство?
Купец улыбнулся и протянул слуге погасшую трубку. Тот положил в нее шарик опиума величиной с просяное зерно и вернул хозяину.
– Слушай, о щедрейший из щедрых. Я не ем мяса, чтобы не причинять вред живым существам. Не ем ни рыб, ни птиц, ни зверей. Жертвую много денег на монастыри и святилища. В честь моего дяди, ставшего богом, я построил храм с позолоченной крышей. Я приказал переписать наши учительные книги самой лучшей черной тушью на самой лучшей белой бумаге. Я повелел вырезать тысячу статуй богов, гандхарвов и апсар, раскрасить их и покрыть лаком.
– Откуда у тебя деньги на это?
– Я торговец. Мое имя знаменито по всему подлунному миру. Ты никогда не слыхал о Нгуене Тхео Ане?
Иван отрицательно покачал головой.
– До чего же ты темный! – хмыкнул торговец, вытащил из-под подушки свиток и протянул гостю.
Царевич развернул узкое шелковое полотно и увидел столбцы каких-то непонятных значков, наскоро намалеванных кистью.
– Что это? – удивился юноша.
– Темнота! Тут начертано катайскими письменами, что я поставляю товар ко двору великого богдыхана. Знай, сам шахиншах Ассаргадон среди моих постоянных покупателей.
– Чем ты торгуешь?
Купец усмехнулся.
– У меня нежнейший товар. Я торгую девушками из Аннама, Бирмы, Кампучии, Кохинхины, Сиама и Тонкина.
– Ты работорговец! – ужаснулся Иван.
– Да! Что так насупился? Моя торговля ничем не хуже прочих. Люди – такие же живые существа, как лошади, коровы или свиньи. И раз торгуют этими бессловесными существами, почему бы мне не торговать словесными? Мало того, моя торговля позволяет некоторым девушкам достигнуть лучших перерождений.
– Это еще как?
– Как я сказал, товар у меня нежный. Никогда не удается довезти его без потерь. Пока доплывешь из Кохинхины до Ниневии, обязательно кто-нибудь из моих красавиц умрет. От тоски, от жары, от лихорадки. И души этих девушек, претерпевших очистительные страдания и умерших в рабском смирении, перерождаются в новых телах, лучших, мужских. Конечно, есть гордячки, которые от горя топятся в море. Но они после смерти становятся нараками в адской бездне.
– Так ты убийца! Сколько загубленных жизней на твоем счету!
– Не говори так опрометчиво, о ярчайший из ярких. Я не убийца. Я благодетель. Я покупаю дочерей у бедных крестьян и горожан, изнывающих от нищеты и голода. Я хорошо плачу рисом и никогда не скуплюсь. Мало того что я так кормлю бедняков, я еще избавляю их от лишних ртов. Думаю, несчастные благословляют меня и молятся о моем долголетии и благополучии.
– А девушки?
– Что девушки? Они, известное дело, плачут, заламывают руки, умоляют пощадить их. Но они юны, неопытны и глупы. Нет нужды прислушиваться к их воплям.
Царевич вздохнул и понурился. Торговец глубоко затянулся и довольно закрыл глаза. Выпустил носом дым и, немного помолчав, спросил:
– Хочешь, я подарю тебе рабыню? Ее зовут Рани. Она дочь какого-то царька из Малакки, твоя ровесница. Какая грудь! Какие бедра! Какие глаза! Превосходная танцовщица. Я вез ее в подарок визирю Салманасару. Но, мне кажется, тебе она нужнее.
Купец засмеялся.
– Что, – хмуро спросил юноша, – царек от голода и нужды продал дочь за мешок риса?
– Нет, мне продали ее морские разбойники с Формозы. Они напали на корабль Рани, когда та плыла в Тонкин к своему жениху, какому-то князьку.
Иван встал и поклонился.
– Прощай! Мне не
