— Эй, кто-нибудь, сюда!
Один из индейцев подошел к нему, Айа Найа отдал ему обглоданный трупик и коротко приказал:
— Зарой.
Наблюдать за этим дальше Иштван не мог. Он дернул Анку за рукав и кивнул в сторону селения.
Даже на Сампа Анку сцена поедания младенца произвела тяжелое впечатление.
— Живьем! Сырого! — бормотал он по дороге, морщась от отвращения.
Иштван же, вернувшись в хижину, в первую очередь выпил полную плошку воды. Только теперь он смог отдышаться и немного прийти в себя после жуткого зрелища.
Вскоре появился сын вождя.
— Мы увидели много неприятного, Амаута, но я не понимаю, чем нам это поможет.
— Скажи мне, Анка, что происходит во время Грозного полнолуния?
— Ты же видел, колдун вызывает духа.
— А до этого?
— Мы ужинаем, угощаем его самой лучшей едой.
— А он… как сказать… касается вашей пищи?
— Нет, но благословляет миску в руках каждого.
— Правда? — оживился Иштван. — И как он это делает?
— Ну… водит над ней руками.
— Над каждой плошкой?! Вас же там много.
— Не знаю, Амаута, я не приглядывался, — отмахнулся Сампа Анка.
Вечером они собрались в доме вождя, чтобы посовещаться. Несмотря на протесты Иштвана, Апу Ума позвал жреца. Вчетвером они сидели вокруг циновки, заставленной плошками и сосудами, но ни один из них к еде не притронулся.
— Говори первым, Амаута, — тихо приказал хозяин.
— Сначала хочу спросить, сколько всего инков погибло после приходов Духа Смерти?
Сампа Анка переглянулся с отцом и стал ногтем чертить точки и черточки прямо на земляном полу.
— Ты живешь у нас почти пять Солнц, белый брат, значит, при тебе умерло… эмм… вот столько, — Анка ткнул пальцем на три черты и три точки под своим пальцем. — А до твоего появления он ходил к нам… Сколько, отец?
Общими усилиями выяснили, что благодаря Айе Найе племя не досчиталось примерно тридцати инков.
— Даже если все они живы, — воодушевился Иштван, — и будут его защищать, мы легко с ними справимся, у нас намного больше воинов.
— Не забудь, Амаута, они очень сильны, — напомнил Анка. — Ты же сам рассказывал про Проклятый форт, помнишь?
— И их нельзя убить, — с усмешкой подсказал Апу Ума.
— Это лишь маленькая капля огромного озера, — вмешался жрец. — Самое главное, что Дух Смерти — великий и могущественный колдун.
Повисло молчание. Прервал его вождь:
— Сам видишь, Амаута, с его армией нам не справиться.
— Что ж, тогда дождемся, когда он сам придет к нам, — подытожил Иштван.
* * *
За две недели до Грозного полнолуния священник, получив согласие Апу Умы, принялся растолковывать индейцам, что нужно делать, когда придет колдун. Прямо возле костра наскоро построили хижину, кое-как крытую шкурами, в которой Иштвану предстояло наблюдать за происходящим, будучи невидимым для Духа Смерти.
Сапа Камаюк, следивший за приготовлениями, активно пытался мешать. Каждый день он убеждал вождя, что вступать в противостояние с Айа Найей крайне опасно, что белый пришелец специально хочет разозлить колдуна, дабы тот уничтожил племя, но Апу Ума не хотел ничего слышать. Мысль о том, что дух Лоа в качестве следующей жертвы может выбрать его сына, прочно засела в голове вождя, и он полностью доверился Иштвану. Дело дошло до того, что священник был вынужден приставить к Камаюку незримых соглядатаев, так как всерьез опасался, что тот наберется смелости и пойдет к колдуну, дабы предупредить об опасности.
И вот решающий момент настал. В день Грозного полнолуния в Антаваре царило настроение, близкое к панике. Все валилось у инков из рук, они нервничали и беспрестанно обменивались тревожными взглядами. Все знали, что Белый Мудрец вечером сразится с Духом Смерти.
Иштван сбился с ног, пытаясь их успокоить, напоминал о том, что если сегодня они не попробуют победить Айа Найю, то любой может оказаться его жертвой, взывал к их смелости, и мало-помалу индейцы пришли в себя. И все же тем, кто особенно нервничал, священник приказал не выходить вечером из своих домов.
На закате инки разожгли костер, приготовили ужин и, как обычно, сели вокруг огня в ожидании гостя. На небольшом возвышении, прямо рядом с новопостроенной хижиной, разместился Апу Ума, а Иштван с ружьем в руках спрятался внутри.
И вот появился колдун. Как и в прошлый раз, лицо его было вымазано белой краской, изображающей череп, а вдоль тела алели яркие полосы, напоминающие языки пламени. В руке Дух Смерти сжимал макан — что-то вроде европейской палицы, на плече висел шерстяной мешок. В полной тишине он подошел к костру, был слышен лишь треск дров в огне да мерное постукивание косточек в ожерелье Айа Найи.
Иштван, наблюдавший за приближением врага сквозь специально оставленную между шкурами щель, крепче сжал ружье. Сампа Анки у костра он не видел. «Где же он?!»
Колдун спокойно уселся на приготовленную для него циновку, вытащил из мешка бубен и небольшие фигурки, похожие на тряпичных кукол, какими играют дети в Европе, и положил их рядом с собой вместе с маканом. Тут же встал Сапа Камаюк и медленно поклонился гостю. Лицо его выражало мрачную решимость. Вслед за ним все инки пали ниц перед Духом Смерти. Тот важно кивнул, индейцы поднялись и снова заняли свои места. Один из них ударил в барабан, и начался обряд освящения пищи.
Едва Айа Найа занес руку над первой плошкой, Иштван стремглав выскочил из своего укрытия и перехватил его кисть. Наклонившийся колдун замер, снизу вверх с удивлением глядя на длиннобородого белого старика в индейской одежде.
Священник силой повернул его руку и заставил разжать пальцы. На ладони Духа Смерти темнели крупинки черного порошка. Инки дружно ахнули и отступили от костра.
— Привет, — улыбнулся Иштван, потрясая ружьем. — Знаешь, что это за штука? Убивает мгновенно.
Раскрашенное лицо негра окаменело. Он выпрямился, повернулся к Апу Уме и ледяным тоном спросил:
— Как ты посмел, вождь? Хочешь, чтоб я развеял твое племя по ветру?
Глаза Умы вспыхнули гневом, он встал и шагнул к колдуну.
— Объясни, Дух Смерти, что это за порошок? Ты травил моих людей?
Вождь протянул руку, и Иштван высыпал крупинки на его ладонь.
— Говори, или мы заставим тебя съесть это! — напирал Апу Ума.
Священник толкнул Айа Найю обратно на циновку, вскинул ружье и приказал:
— Рассказывай!
— О чем?
— Обо всем. Как ты травил индейцев, как воскрешал и заставлял работать на себя.
На лице Айа Найи мелькнуло удивление. Он явно не ожидал, что кто-то так хорошо осведомлен о его делах. Внимательно разглядывая недруга, он молчал. И вдруг поднял руки к небу и воззвал:
