У меня даже времени подумать нет. Всё это так объёмно, дико, величественно, что хочется замереть. Не двигаться, не открывать рта. Но в то же время, я должна собрать мысли, силы — возможно, это мой единственный шанс помочь!
— Разве вы не считаете, что в ваших землях творится чушь? Неужели считаете, что всё идёт хорошо? Вы должны защищать свои города, своих… как говорят они сами, детей! Но ваши дети запутались. Мужчины унижают женщин. Те ненавидят в ответ. Они не смогут прожить так долго. От вас ничего не требуется, только отойти в сторону, как в прошлый раз, и дать принцу Тейнану шанс! Он стал сильнее, вы же видите!
Тейнан как-то порывисто оборачивается.
Красные глаза Всевидящего сужаются.
— Так ты правда с ним заодно? Дело не в угрозах, не в глупых чувствах? Ты всё знаешь?
И снова вокруг появляются видения, будто без них не обойтись. Только в этот раз они — явно для меня.
На одном я вижу Тейнана с Реалеей. Драконица смеётся, улыбается, блистает. Она тоже выглядит моложе, но её черты светятся уверенностью в себе.
— Ты ведь будешь сражаться за меня, правда? Ради меня, — шепчет она.
На другом “полотне” я нежно держу за руку Эдера. На третьем меня заставляют пройти проверку на свадьбе. Я рыдаю в башне. Дрожу и до крови кусаю губы в трясущейся клетке на воздухе. Сжимаю зубы, когда Тейнан выбирает меня, когда он зовёт меня идиоткой.
Он разворачивается окончательно, смотрит на это, смотрит на меня — его лицо неожиданно бледное, губы плотно сжаты.
— Я согласилась на его план в открытую, как союзница! — рычу я. — И, как говорила, не ради мести драконам! Я была ужасно зла на них. Но я вижу, что всё это… что страдают не только люди. Всё это ошибка, которую можно и нужно исправлять!
Мысленно сжимаюсь, тянусь к остаткам жара внутри, надеясь не выпустить других образов наружу. Ни в коем случае!
И тогда картины опять сменяются.
По небу летят драконы, а на скале собралась группа мужчин и женщин в балахонах. Людей, понимаю я! Они проводят какой-то ритуал. В следующий миг небеса разгораются. Красные как кровь дуги стреляют от людей вверх, рвут пространство. И бьют в драконов: одного, второго! Те взвывают, ревут, их крылья подламываются — и они падают на землю.
— Вы истребляли моих детей, — рычит Всевидящий. — Охотились на них как на чудовищ, когда они всего лишь прилетели из пустынных земель в ваши, цветущие! Создавали ордена, которые воспитывали охотников, слагали о них баллады и всячески восхваляли. Выставляли в замках отрубленные головы драконов как трофеи.
Я вздрагиваю.
Об отрубленных головах мне не рассказывал никто. А теперь прямо перед взором — окровавленное тело дракона, видимое с высоты. Мелкие фигуры вокруг. И дикий крик, пронзающий небо.
— Это было три века назад, — голос ломается, и мне приходится напрягать его. — Сейчас мы не представляем угрозы. Мы просто хотим… чтобы нас не угнетали! Не истребляли всю гордость, разум, всё хорошее, что ещё осталось у нашей расы. Мы будем рады жить в мире, будем счастливы после всего!
— Вы проиграли и пожинаете плоды.
— Но драконы проигрывают тоже! Заставлять своих женщин страдать только для того, чтобы получать сильных детей, из страха перед прошлым — какой народ может гордиться, что наказывает сам себя? Война ушла, а мы до сих пор живём в её тени, и эта тень только сгущается!
Всевидящий продолжает тихо рычать.
— Ты не мешал Сейдеру, — чеканит Тейнан. — Не помешаешь и мне! Просто признай, что она права — человеческая женщина права.
Исполинский дракон раскрывает крылья, раскраивает ими небосвод.
Ветер, оторванная трава, листья вновь собираются в смерчи вокруг нас.
В небе всё мигает и сияет, картины гаснут и вспыхивают вновь.
— Хорошо! — неожиданно бросает Всевидящий. — Ты достаточно показал сегодня! Получишь свой шанс. Но распорядись им правильно, потому что если не сможешь — я сожру твой жалкий дух после смерти, которая придёт за тобой очень скоро.
И небо начинает проясняться.
Я почти не верю своим глазам. Ушам! Тем органам чувств, что ведут меня во сне! Тучи расходятся, миражи растворяются — и на небе появляются солнечные всполохи.
— Я скажу, что ты чиста.
— Вы серьёзно? — вырывается из меня.
Он не врёт?
— Ставишь под сомнение моё слово?!
Гнев на сверкающей в свете дня драконьей морде заставляет замереть. Я не знаю, что и думать! Смотрю на Тейнана. Тот выглядит настороженным, но ещё больше — удивлённым.
Сердце начинает биться часто-часто.
Если всё это так, я готова сесть на траву, заскулить от счастья. Или обнять драконьего принца. Он моргает. Первым делает шаг. Я тоже шагаю, ему навстречу. Протягиваю руки…
Но в этот миг мир меркнет — и меня выдёргивает из сна.
Пробуждение получается резким.
Я распахиваю глаза. Часто моргаю. Дышу, уставившись на морду статуи с погасшими глазами. Пытаюсь понять, почему она такая… тусклая, неяркая, почему всё вокруг потеряло краски.
— С возвращением, леди, — говорит жрец рядом.
Я сажусь и поворачиваю голову.
Он держит в руках пластину — какой-то белый кусок камня, на котором, как мне сказали, должны проявиться ответы обо мне.
— Простите, много времени прошло?
— Всего пара минут.
— И… могу я узнать, что сказал обо мне Всевидящий?
Жрец не улыбается, его лицо — та часть, что не скрыта капюшоном и тенью — бесстрастно. Но мне чудится лёгкое одобрение в глазах, когда он разворачивает пластину ко мне.
— Ничего. Белый цвет. Значит, он не нашёл в твоей душе ни намёка на зло.
Я откидываюсь на ложе и даже выдохнуть толком не могу.
***
Через пару минут меня выводят на задний двор, прилегающий к белым скалам. Туда, где собрались остальные невесты — а ещё несколько жрецов и Сейдер.
Не могу сказать, что я успокоилась. Сердце по-прежнему гулко бьётся, в ногах осталась предательская слабость. Надеюсь не оступиться на ровном месте, просто смотрю по сторонам, привыкаю к нормальному миру заново. Где Тейнан? Он в порядке наяву? Эта мысль волнует, терзает — больше других!
“Мы обманули драконьего бога”, - шумит ещё одна.
Сейдер резко оборачивается, когда меня выводят. Сразу обращается к жрецу. Я вижу, как сжимаются его пальцы на краях моей пластины. Зол ли он? Раздосадован ли? Может ли заподозрить подвох?
Наследник отрывает взгляд от камня, что-то мелькает в ртутных глазах — недовольство? Тревога?
— Илина, надо же. Я очень рад.
На искренность не похоже, но держать лицо у него всё же получается.
