Каира, буквально у черта на рогах, да к тому же я не знала арабского.
– Как же вы вылечились от хандры?
– Лучшими лекарствами стали спорт, книги, кулинарное творчество, интернет и садоводство.
– А что представляло собой само место, где вы жили?
– Жизнь в американском городке напоминала мне виртуальную реальность: аккуратные домики, теннисные корты, бассейн, тренажерный зал, магазин, кафетерий и даже бар. В придачу обслуживающий персонал, который готов пальцы за тебя загибать. Снимаешь телефонную трубку – и через пять минут уже стучат в дверь: «Чего изволите?»
– Звучит заманчиво.
Я подумал, смог ли бы я выжить в таком непохожем на реальный мир месте, где много свободного времени и обслуги, а размер территории – не больше деревни.
Словно читая мои мысли, Полина сказала:
– В этом, безусловно, есть свои плюсы, но эта утопия засасывает как трясина, и если не сопротивляться, то можно легко утонуть, что иногда и происходит: кто-то после этой длительной командировки кончает инфарктом, другие лечатся от алкоголизма, но в целом большинство героически выживает, – усмехнулась Полина.
– Пока вы жили в Египте, не было ли у вас ощущения, что эта жизнь в пустыне – добровольная тюрьма, и если бы не работа вашего мужа, то вы бы прожили эти годы иначе?
– Да, в первые два месяца у меня возникали похожие мысли, но потом я стала трезво смотреть на вещи: изменила свое отношение к ситуации, потому что не могла поменять обстоятельства. И тогда добровольная тюрьма превратилась в отшельнический рай. На самом деле я рада, что моя жизнь так сложилась. В Египте я нашла ответы, которые искала долгие годы, другими глазами увидела себя и окружающий мир, прочитала сотни книг, стала заниматься спортом, научилась готовить, попробовала дайвинг. Мы с мужем много путешествовали по Египту, другим странам Африки, а также по Европе. Как это ни удивительно, но в итоге плюсов оказалось гораздо больше, чем минусов.
– Итак, вы провели три года с Тедди в Египте, а после окончания контракта переехали в Штаты, верно?
– Да, все так. Мы стали жить в Техасе, в Далласе, потому что Тедди получил там работу.
– Из ваших записей я понял, что Тедди умер. Что случилось?
Я понимал, что Полине будет нелегко отвечать на этот вопрос, но смерть мужа была неотъемлемой частью ее истории.
– Да. Тедди умер скоропостижно от сердечного приступа. Ему было всего сорок восемь… – она запнулась. – Совершенно внезапно… Нет, конечно, смерть никогда не извещает нас о своем визите заранее, но понимаете, мужчина, полный сил и энергии, не болевший… и вот так неожиданно, в один день, уходит из жизни…
– Он умер в больнице?
Полина ответила не сразу. Ее взгляд был устремлен в никуда. Мне показалось, что на какое-то мгновение моя собеседница оказалась наедине с прошлым и забыла о моем присутствии. Наконец она продолжила тихим голосом:
– Официально да, но фактически он умер дома. Можно сказать, что на моих руках. Я вызвала скорую, но понимала, что поздно… Он уже ушел. Когда его привезли в госпиталь, врачи пытались спасти его, но, увы, не смогли.
– Простите, Полина, что заставляю вас вновь переживать этот кошмар. Я понимаю, как тяжело пришлось вам в те дни, да и сейчас, когда вы вспоминаете о смерти Тедди.
– Да, такое невозможно забыть, но прошло много времени. Я стараюсь думать о его жизни, а не о смерти. К сожалению, иногда наши близкие и любимые уходят от нас слишком рано, – с горечью заключила она.
– Расскажите мне о Тедди. Кроме двух писем, в дневнике нет записей о нем.
– У меня сохранилась наша переписка с Тедди. Я буду рада прислать вам несколько писем.
– Спасибо. А чем так покорил вас этот человек, что вы решились выйти за него замуж?
Полина была рада, что мы сменили тему, и с удовольствием рассказала о муже, который, по ее словам, был замечательным человеком: добрым, щедрым, умным, с великолепным чувством юмора, неисправимым романтиком и, что было особенно важно для нее, ответственным и надежным. Рядом с ним она всегда чувствовала себя как за каменной стеной. Он окружал ее спокойствием и благополучием, вселял надежду и оптимизм, что редко кому удавалось в связи с ее неисцелимым пессимизмом. Полина призналась, что если перечислять все, за что она благодарна этому удивительному человеку, не хватит времени дослушать. Тедди как никто другой убедил ее в том, что жизнь бывает похожа на рождественскую сказку. Жертвенность и сострадание были его вторым «я». Он с радостью делился собой: колесил по всей Америке, чтобы показать ей страну, весь день мог стоять у плиты, чтобы удивить экзотическим блюдом, брал напрокат старые фильмы, чтобы в сотый раз смотреть их с женой, бродил с ней по дождливому Лондону с воспалением легких и, как ни в чем не бывало, с температурой сорок танцевал на свадьбе.
– Да, теперь я понимаю, почему вы решили связать свою жизнь с этим человеком. Мне кажется, что он вас очень любил.
– Вы правы. Но Тедди не просто любил, он боготворил меня. Мужчины редко так любят, – с грустью заметила она.
– А вы, Полина, вы любили его? – спросил я и тут же подумал, не перешел ли я все границы.
Конечно, в нашей откровенной беседе этот вопрос был уместен, но стоило ли так дотошно препарировать ее сердце?
– Не так, как он меня, – прямо сказала она, рассеяв мои сомнения.
Воодушевленный ее смелым ответом, я отважился задать еще более дерзкий вопрос:
– Как вы думаете, это огорчало его?
– Помните, как у Гете? «Любимым быть – удел немногих… Да, счастлив, кто любим, но – боги! – как счастлив тот, кто любит сам!»
– Да, – согласился я и решил, что пора оставить эту тему. – Ваш муж умер в Техасе?
– Да. Он умер через три месяца после нашего переезда.
– Бог мой! Я сочувствую вам и в то же время восхищаюсь вашим мужеством. Но в дневнике вы пишете, что хоронили его в Калифорнии, к тому же упоминаете некий ритуал. Почему Калифорния и откуда вы знали, как его похоронить?
– Я выполнила последнее желание Тедди. Он хотел, чтобы после смерти его прах был развеян над маковым полем рядом с небольшим городом в Калифорнии, где он родился.
Я старался понять, это жизненные перипетии повлияли на характер Полины, сделав ее такой сильной и независимой, или, наоборот, лишь благодаря своему нраву она выдержала все удары судьбы.
– По сути, Америка была совершенно чужой вам, и жизнь в этой стране фактически началась со смерти близкого человека, – заметил я.
