и качалось. И в голове не было ни одной мысли. Нет-нет. Только пустота.
Пустошь.
Дверь – нет, не клетки, нет-нет – дверь в эту странную, ненастоящую комнату вдруг отворилась у смотрителя за спиной. Совсем беззвучно.
Маришка уставилась на неё стеклянным взглядом. Но не могла разобрать, чудится ей это или нет.
Новый удар топора породил гулкий стук. И Варвара опять завизжала, и Маришкин взгляд невольно переметнулся к…
Нет-нет-нет.
Терентий утёр со лба пот рукавом казакина. Всего в тёмных пятнах, которые выглядели чёрными на синей ткани, будто смотритель опрокинул на себя ушат чернил.
Терентий отвернулся от Серого и тяжёлой поступью двинулся на клетку. Маришка отпрянула от прутьев, сделавшихся горячими от её рук и дыхания. И только теперь, уже почти отчётливо, она впервые заметила тень за спиною смотрителя.
Что это?
Ответ в голове родился удивительно быстро.
Один из Нечестивых. Да-да. Он возвышался над неподвижной массой мёртвых тел. Изрубленными…
Могли ли они просто спать? Могла ли Маришка сама просто спать?
Всё это только кажется?
Нечестивый пришёл за своим подношением.
Маришка разинула рот в новом вопле, но из него не вырвалось ни звука. Быть может, она потеряла голос?
Терентий ступил к решётке, не обращая внимания, словно вообще не замечая Нечестивого за своей спиной. Конечно, он ведь знал, должен был знать, что тот придёт.
Терентий медленно двигался к их клетке. А следом за ним, по пятам бесшумно ступало умертвие. Нечестивый. Маришка страшилась смотреть ему в лицо.
Маришка не хотела знать, кого этот дом обратил в своего приспешника.
Дверца клетки с угрожающим лязгом отворилась.
И Маришка зажмурилась, не желая видеть свою смерть. Не желая знать, когда именно остриё топора вонзится ей в голову.
«А Настя даже умерла красиво…» – повисла обрывком постыдная, неуместная мысль.
Завизжала Варвара.
И послышался новый стук. Стало быть, смотритель решил вначале зарубить самую шумную?
Стало быть, Навьи дети пожирают только умерших?
Новый удар, но не влажный, сухой. А Варвара всё визжала. И Маришке в тот миг отчего-то подумалось: с чего бы ей быть такою живучей?
За ударом послышалась возня. И сдавленный рёв Терентия.
Грохот повалившегося на пол тела.
Маришка распахнула глаза. И оцепенело уставилась перед собой. Всё её тело будто онемело. Она не могла пошевелиться. Казалось, не могла и вздохнуть.
Верхом на смотрителе сидело умертвие. Нечестивый. Настоящая Навья тварь. Но не та… нет-нет не та, что ей приходилось уже видать в этом доме. Нет-нет.
Не та, что таращилась из-под кровати. Другая.
Схватив смотрителя за горло, умертвие молотило того головой об пол. Бам-бам-бам. Глухой и какой-то мокрый стук.
Маришка ощутила, как лицо кривится в плаксивой гримасе. По щекам катились слёзы.
Но разве это было важно?
«Не больно, Всевышние, пусть будет не больно…»
Она наконец заставила себя взглянуть Нечестивому прямо в лицо. Да-да. Она должна знать. Должна. Да-да.
Ноги и руки одеревенели, и она снова не могла дышать.
Потому что умертвие… Потому что… Смотрителя оседлал их учитель. Господин учитель. Да-да.
Мало на себя похожий, с пепельным лицом, весь заляпанный кровью. Но у него было определённо лицо Якова. Руки Якова сжимали горло Терентия.
«Нет-нет…»
Варварин крик сделался свистящим хрипом. Она осипла, открывала и закрывала рот, как рыбёшка, вынутая из воды. Почти беззвучно.
Наконец прекратился и стук. Смотритель неподвижно валялся на полу.
А господин учитель, нет-нет… Нечестивый, носящий его лицо, поднялся на ноги.
Комната наконец погрузилась в совершенную тишину, такую вдруг непривычную, что неприятно-громким сделалось биение собственного сердца.
– Простите меня… – почему-то просипело умертвие.
Почему-почему?
Нет-нет.
Оно двинулось к клетке нелепой, шатающейся походкой поломанного мышелова.
Шло прямо на них и шипело:
– Прошу, пожалуйста, простите меня… Простите.
От нехватки воздуха у Маришки перед глазами заплясали чёрные мушки.
– Вы… вы убили его? – этот голос, надтреснутый, низкий, никак не мог принадлежать Варваре.
Но Маришка отчётливо видела – именно её губы шевелились в такт прозвучавшим словам. Очерчивали «у», и «о», и «и».
Отчего она с ним говорит? Зачем?
– Я… – просипело умертвие, опускаясь на колени у дверцы клетки Загораживая им выход. – Да. Полагаю, ч-что… да.
У него с трудом выходило говорить. Яков обыкновенно говорил чеканно и громко, как говорят генералы, наверное. Но Нечестивый…
Варвара зарыдала.
Были ли это слёзы облегчения или запоздалого ужаса, Маришка не знала. Приютская заставила себя снова взглянуть на умертвие.
Сизолицый, с головы до пят залитый кровью, с огромной зияющей раной в ноге, Яков выглядел… уж точно не живым.
Но и, наверное, не выглядел совсем уж мёртвым.
«Почему он, почему-он-почему?» – запоздало пронеслось в голове.
– Что это? – и снова Варвара заговорила не своим голосом. – Что это?!
– Вам следует уходить, – вместо ответа вымолвила Навья тварь. Её голос был слабым, надтреснутым.
Маришка пуще прежнего вытаращилась на лицо господина учителя над ней. И совсем-совсем ничего не понимала.
– Идите же! – рявкнула нежить голосом Якова. – Вон из дома!
Варвара, подавшаяся было вперёд, чтобы ухватиться за решётку, будто подняться без её помощи была не в состоянии, от его тона разом осела на пол.
– П-почему? Он ведь… он ведь. – Девчонка так и не нашла в себе сил даже вскользь глянуть на смотрителя. – К-куда уходить? Мы… мы должны отправить за помощью! – Её губы стали крупно дрожать, голос то и дело срывался на крик. – Нам нужен д-доктор… Мы… они…
– Вы должны уходить! – настаивал на своём Нечестивый.
Маришка не чувствовала собственных ног. А взгляд то и дело соскальзывал с такого знакомого, такого родного чужого лица. И возвращался в самый дальний и самый тёмный угол комнаты.
– В-вы… – Варвара вновь зарыдала. – К-куда?!!
– Вам здесь оставаться… нельзя – Какой странный был всё же у него голос. – Прошу… уходите.
– Отчего же, ежели смотритель ме…
– Будут другие! – рявкнула тварь. Тварь ли? Учитель? – Яд…
Яков-не-Яков зажмурился, трясущимися пальцами касаясь зияющей раны в ноге.
Маришка с трудом оторвала взгляд от сизого Настиного лица, и резко повернула к Варваре голову. И успела заметить, как едва порозовевшие щёки той вновь сделались пепельными.
«Она на себя опять не похожа», – отстранённо отметила про себя.
– Что? – слова Варвары сочились причудливой смесью недоверия и… ужаса. Маришка отвернулась. – Я не понимаю. Не понимаю!
Варвара вдруг резким и ломаным движением поднялась на ноги. Подскочила к решётке, к которой с другой стороны прислонился учитель, и что есть силы тряхнула её. Голова Якова безвольно ударилась о железные прутья.
– Что всё это?! – Варвара вытаращила глаза, будто полоумная. – Что?!
– И-император, – с трудом выдохнул учитель.
Маришка снова смотрела на Настю. Её огромные, просто
