вывернутую руку, и поднял свой автомат. Марша опустила пистолет.
— Или ты все сейчас рассказываешь, или…
— Или что? Убьете меня? За последние пару месяцев я столько раз слышал этот ультиматум, что успел привыкнуть к нему. Вас тут быть не должно. Ни тебя, ни Бориса. Бор ведет меня сюда, он же привел сюда и Виоллу. Она нужна ему. И я нужен ему.
— Что ты такое несешь? — рыкнул Борис, направляя на Гаттака оружие.
— Убьете меня, и Виоллу вам не спасти. Если вам так хочется спуститься вместе со мной, дело ваше. Но я не ручаюсь за жизнь ни одного из вас.
— Говори! — требовательно сказала Марша и тоже вскинула свой пистолет.
И Гаттаку ничего не оставалось, как объясниться.
— Там, в башне, — начал он, — ты не убила меня. Ты говорила, что я нужен Ему. Ты говорила о Мечникове, так ведь? — Марша промолчала, и Гаттак понял, что угадал. — Но самого Мечникова ни ты, ни твои соратники никогда не видели. Он отдавал команды дистанционно, он руководил вами — умело, четко, результативно. И вы поверили в его существование. Он наверняка наплел вам что-то вроде того, что он — единственная угроза Бору, что только его Бор опасается. Наверняка заботился о своей безопасности и ею же объяснял свою нелюдимость.
— Короче! — потребовала Марша.
— Короче? А все просто. Нет никакого Мечникова. Может, он и был когда-то. Давно. Да только прожил он свою жизнь и умер, как обычный смертный. Да, его жизнь, вероятно, была насыщена борьбой с Бором, наверняка он еще при жизни стал легендой среди низших. Он научил вас бороться, научил сопротивляться, объединил вас, создал целую армию, даже план подготовил на будущее. Возможно, он заранее записал все свои команды. Имея на руках настолько огромный пласт знаний, ему не составило бы труда провести анализ и спрогнозировать грядущие события. Какое-то время вы подчинялись не ему, а лишь его памяти, его виртуальной проекции в этом мире. Именно поэтому он так долго оставался неуловимым лидером сопротивления. Но сейчас… — Гаттак посмотрел куда-то в пространство. Он знал, что Бор все слышит. — Сейчас его место занял Бор.
— Что??? — Марша не поверила в то, что услышала.
— Да, кнесенка. Последний приказ, отданный Мечниковым, касался меня и моих имплантов в голове. Он надеялся на мое прозрение. Надеялся, что с моей помощью вы одолеете Бора. Но все, что было после… — Гаттак смачно цокнул языком, поражаясь изысканному ходу Бора. — Вами уже месяц руководит Бор, и он же руководит клириками. Он нарочно стравливает вас. Более того, в стране назревает гражданская война между генеральными клириками, и это тоже дело рук Бора.
— Я… я не понимаю. Зачем ему это?
— Древний принцип — разделяй и властвуй. Народ без цели — это аморфное стадо, не способное ни к росту, ни к созиданию, ни к победам. Люди без борьбы останавливаются в своем развитии и в конечном итоге скатываются до уровня животных. Ими начинают руководить не разум и стремление к высшему благу, а простые низменные инстинкты. Побольше поесть, подольше поспать, получить максимум наслаждения. Это — путь в никуда. Бор это понял и потому дал вам всем цель. Стравил вас между собой и ждет развязки.
— Но если мы погрязнем в тотальной войне друг с другом, как он собирается организовывать нас на борьбу с демонами? Мы знаем о них все, они прибудут уже через четыре года. Что будет тогда?
— Они не прибудут, Марша, — Гаттак уже понял, в чем предназначение сооружения, в котором они находились. — Бор давно понял, что не способен развить общество настолько, чтобы дать достойный отпор демонам прошлого. И тогда он нашел иной способ борьбы с ними, и этот способ тут, прямо под нами. Думаю, Виолла ему нужна именно как оружие против демонов.
— Виолла? Моя Виолла — оружие? — Марша не могла поверить в слова Гаттака. — Нет! Ты точно бредишь! Откуда тебе это знать? Как восьмилетний ребенок может быть оружием против демонов, если им подвластны стихии и материи, которым нет равных во всей вселенной?
— Все ответы там, внизу. Пойдем со мной, и ты сама все увидишь.
— Никуда она с тобой не пойдет! — рявкнул Борис, вставая между Гаттаком и Маршей. — Во всяком случае, одна не пойдет.
— А вот тебе я бы посоветовал не укладываться в капсулу.
— Это почему еще?
— Просто ощущение такое. Не для тебя она.
С этими словами парень прошел к ближайшей капсуле и залез внутрь.
— Марша, последний шанс.
Девушка колебалась, глядя, как закрывается капсула Гаттака.
— Я боюсь за тебя, Борис, — обратилась она к своему охраннику. Гаттак уже не мог их слышать. — Не стоит тебе идти…
— Брось, — отмахнулся тот и смело шагнул в свою капсулу, — он просто хочет остаться с вами наедине. И не хочет, чтобы я помешал ему. Если этот больной ублюдок хоть пальцем вас тронет, я вышибу ему мозги, клянусь.
Его капсула закрылась. Он еще что-то говорил, но слов Марша разобрать уже не могла. И девушке ничего не оставалось, как занять свою капсулу и приготовиться к встрече с неизвестностью.
Глава 32
Шах и мат
Как только капсула Марши закрылась, свет в комнате погас, осталось лишь зеленое освещение, исходящее от капсул. Гаттак почувствовал, как внутри капсулы появилось плотное и в то же время мягкое силовое поле, оно обволакивало все его тело. Разведчик попытался дотронуться до стекла, но сделать это не удалось — поле нежно, но настойчиво отводило руки в сторону. Парень взглянул на остальных — судя по всему, его спутники ощущали такое же воздействие. Виолла выглядела заинтересованной, на лице Марши отчетливо читался страх, а Борис стоял истукан истуканом.
Внезапно все четыре капсулы воспарили в нескольких сантиметрах над полом, люки под ними раскрылись, и в то же мгновение капсулы синхронно провалились каждая в свою черную дыру.
Падение длилось довольно долго, не менее пяти минут, и все это время Гаттак испытывал чувство невесомости. Первое время он ничего не видел, но уже через пару минут стенки шахты озарились ярко-алым светом.
— Нет-нет-нет! — закричал парень. — Быть этого не может! Это что, мантия земли?
— Ты чего так разволновался, человек? — весело отозвался Бор. — Ну да, мантия, что с того?
— Что с того⁈ — возмутился Гаттак. — Да ты хоть знаешь, какая температура сейчас снаружи этой капсулы?
— Средняя температура мантии земли — около двух тысяч градусов по Цельсию, — безэмоционально доложил Бор.
— Действительно. Всего-то… Ты знаешь, куда нас несет?
— Туда, где я обрету истинную власть.
Внезапно падение прекратилось, капсула начала ощутимо притормаживать, и Гаттак вновь ощутил вес собственного тела. Ярко-алое свечение заметно усилилось, сейчас оно больше напоминало солнечный свет. Парню даже пришлось закрыть глаза руками — свет был настолько ярким, что веки со своей функцией уже не справлялись. Но самое удивительное было в том, что внутри капсулы температура не повысилась ни на градус.
Пытка светом длилась недолго, уже через минуту все четыре капсулы замерли в пространстве, а мир вокруг потускнел. Гаттак открыл глаза. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к казавшемуся тусклым освещению, но, когда зрение вернулось, разведчик обомлел. Он находился в довольно просторном, удивительном овальном помещении. Капсула беззвучно открылась, парень осторожно ступил на шершавый пол, больше походивший на матовое стекло. Номинальные стены и потолок помещения были выполнены из того же материала и испускали мягкое желтоватое свечение.
Открылись и капсулы его спутников. Марша и Виолла быстро покинули свои саркофаги и бросились в объятия друг друга.
— Как же было страшно, мамочка! — плакала Виолла.
Кнесенка целовала заплаканное лицо дочери, ощупывая руками ее руки, ноги и спину на предмет ожогов или травм.
— Все позади, родная! — шептала девушка, не сдерживая слез. — Я рядом. Я всегда буду рядом. Мы пришли за тобой!
Гаттаку не хотелось прерывать столь трогательную сцену, хотя повод для этого у него имелся. Он подошел к пустой капсуле Бориса и недоуменно посмотрел внутрь. Передняя стенка капсулы отъехала в сторону, и изнутри высыпался какой-то песок.
— Это не песок, — холодно поправил мысль Гаттака Бор. — Это пепел.
Парень в ужасе сделал шаг назад.
«Какая ужасная смерть. Ты знал, что с ним так будет?»
— И ты это знал, человек. Ты даже предупредил этого упрямца, но он решил взять свою
