доктор в замке или нет. Он говорит не знаю, меня наверх особо не пускают, моё дело — дрова. Посулили мы ему полталера, если он нам доктора найдёт. Говорю ему, что болею, а в замке, говорят какой-то доктор хороший есть, найди его, денег тебе дам. А мы тебя в трактире будем ждать, только ты никому о деле не говори. Он говорит: лады.
И полдня не прошло как влетают в кабак четыре благородных варнака и ко мне. Ты, говорят, тот купчишка что врача искал?
Я и ответить не успел, как один из них, конь глупый, как даст мне в глаз. Чего, орут, сволочь, тут вынюхиваешь? И как начали меня возить по полу, да пинают всё, пинают, еле под столом спрятался. А один подлец уже кочергу из камина тащит. Другой нож достал. Я думал убьют уже. Ну тут Ёж и крикнул: «Стойте господа, мы, мол, люди господина фон Эшбахта». Так, не поверите, сразу поутихли ублюдки…
— Тише, мерзавец, не смей хаять благородных, — остановил его кавалер. — Дальше говори, что было.
— Ну, дальше они били нас уже не так рьяно, но всё били и выспрашивали, зачем мы там, да послали ли вы нас туда. Или мы сами заявились к ним.
— И ты что?
— Что, что, сказал всё как есть, чего же мне умирать нужно было? А потом они сказали, чтобы мы, псы-ищейки, убирались прочь. — он чуть помолчал и прибавил. — И деньги у нас все, что были, отобрали.
Волков вдохнул было, задумался. Но Сыч продолжил:
— Так вот, мы потом мужика того истопника-то встретили.
— И?
— Так он нам и сказал, что обошёл весь замок, всех опросил слуг, но никакого доктора в замке барона не нашёл, и никто не помнит, когда он там был. Говорит, ходил спрашивал, пока какой-то господин не стал интересоваться почему он доктора ищет.
Волков молчал и думал, и мог с уверенностью сказать лишь то, что это всё выглядит странным. Смерть Рёдля, ранение барона, дядя, что печётся о его выздоровлении и никого к нему не допускает, и история с несуществующим доктором.
— Ну а сам ты что думаешь по этому делу? — наконец спросил он у переминающегося с ноги на ногу Сыча.
— Давайте, экселенц, я вопросы задавать буду, а вы будете отвечать. Я всегда так для себя делаю, коли что не ясно.
— Задавай, — согласился кавалер.
— Ранение у барона было? — сразу спросил Фриц Ламме.
— Многие видели, арбалетный болт попал ему в лицо, когда он забрало поднял.
— Кавалер, дружок его, был цел и невредим, когда увозил его.
— Кажется, так.
— А потом вы нашли кавалера без головы, и доспехи барона недалеко от лачуги отшельника?
— Бертье нашёл.
— Значит раненый тяжко барон в одиночку, — Сыч поднял палец вверх, — в одиночку добрался до своего замка?
— Но ранение было столь тяжело, что родственник барона вас до него не допустил? И с врачом поговорить не дал?
— Да, не дал поговорить с врачом и в замок не пустил, — соглашался Волков.
— Но врача, кажется, в замке никто не видел, — уже не спрашивал, а почти утверждал Фриц Ламме.
— И что же из всего этого следует? — спросил кавалер.
— Что кто-то тут врёт. А врёт, я думаю, дядя барона. Вот одно непонятно — зачем? Вернее, это-то понятно. Может барон помер, а может и не болел, и старик не хотел, чтобы вы о том прознали. Но вот зачем он это скрывал, вот это и есть главный вопрос.
Волков понял, что ему придётся опять ехать к замку барона и уже без обиняков поговорить с господином Верлингером, потребовав от того видать барона живого или мёртвого, и уже после сказал Сычу:
— Ладно ступай пока. Отдыхай. Потом ещё для тебя работа будет.
Но Сыч не был бы Сычом если бы ушёл сразу.
— Экселенц, — он смущённо улыбнулся.
Волков прекрасно знал, что будет дальше и молчал.
— Экселенц, эти дуболомы барона отняли у нас все деньги, нам с Ежом и жить не на что.
Скорее всего он врал, насчёт денег кавалер совсем ему не доверял, но всё-таки Волков полез кошель и, достав оттуда монету, кинул её Сычу.
— Талер? Один? — искренне удивился Фриц Ламме.
— Мужицкая семья на талер два месяца живёт, — отвечал Волков.
— Так разве мы с Ежом мужики? Нам простыни нужны, еда хорошая. Я трактирщику и так должен.
— Перед отъездом я дал тебе кучу серебра.
— Так отняли, экселенц, отняли, — Сыч даже руки к груди приложил для правдоподобности.
Но Волков ему не верил:
— Убирайся!
— Эх, экселенц, очень мне обидно, что вы мне не верите. — Сказал Фриц Ламме и нехотя повернулся к двери.
Племянник Бруно Фолькоф в тот же день, как и обещал дяде, писал купцу Гевельдасу в Лейдениц и тот, к счастью, оказался там. И сразу ответил на письмо. Утром следующего дня оно было у Бруно. Купец писал, что встретиться с кавалером для него большая честь и что он готов в любое время. Волков тоже тянуть не собирался, и уже сразу после завтрака и разговора с Сычом он с племянником, его компаньоном Цеберингом, а также с Увальнем, Гренером и фон Клаузевицем отбыл к Амбарам. Максимилиана он не взял, к его большому удивлению. Кавалер сказал знаменосцу готовиться к свадьбе племянницы.
Гевельдас сразу приплыл с того берега реки, как только узнал, что кавалер ждёт его у пристани.
Волков был с купцом приветлив. Даже не побрезговал и протянул тому руку: ничего, что купчишка. За такого же, только побогаче, он племянницу выдавал. Купец пожал руку рыцаря с большим почтением. Но больше церемониться он с ним не стал, сразу перешёл к делу:
— Знаете, что веду войну с кантоном?
— Об этом на реке все знают, до самого Хоккенхайма слухи доходят. Даже там все удивляются вам!
— А я знаю, что вы часто бываете Рюммиконе и Мелликоне, говорят и в столице кантона Шаффенхаузене бывали.
— Дело моё купеческое подразумевает постоянные разъезды, — заметил Гевельдас.
— Это хорошо, хорошо, — продолжал кавалер отводя купца от всех остальных, — понимаете, остался я без ушей и без глаз на том берегу, были у меня там людишки, да по глупости сгорели, насилу из тюрьмы их вызволил.
Глаза купца округлились, понял он уже, куда клонит знаменитый в этих местах человек. И стало ему от того нехорошо, купец уже думал, как кавалеру отказать, но пока ещё продолжал слушать.
А Волков словно и не замечая испуга собеседника продолжал:
— Хочу, чтобы вы нашли на том берегу верных и глазастых людей, чтобы
