В назначенный день за нами приехал помпезный экипаж, и мы с Рандалом устроились внутри. На мне было непривычно тесное платье, сшитое на заказ по последней столичной моде, руки, затянутые в шёлковые перчатки нежно-голубого цвета, подрагивали и крепко сжимали маленькую сумочку, какие носили все столичные дамы.
— Я с тобой, — Рандал пересел на скамейку рядом и взял мою руку со сведёнными судорогой пальцами. — И никогда от тебя не откажусь, будь уверена.
Я верила, хотела верить и одновременно желала остаться дома. Как-то с ходу не припоминались счастливые истории, подобные моей. Дракон и ламия — два полюса, которые редко встречались и никогда долго не были вместе. Не рожали детей, по крайней мере, официально.
— Мы должны через это пройти, Регина. Я заставлю их тебя принять.
— Нельзя заставить только полюбить, — робко улыбнулась я, когда наш экипаж подкатил к большому дому с белыми колоннами и большими удивленно вытянутыми окнами, выглядывающими из сада, через который ко входу вели усыпанные гравием широкие дорожки.
***
— Если тебе станет невыносимо, — предупредил Hандал, — сошлись на духоту и головную боль. Это будет условным сигналом, что нам пора.
Я была благодарна ему за подробные наставления, но про себя решила, что не отступлюсь, пусть даже под ногти станут загонять иголки. Выстояла в таких обстоятельствах, в которых другие лишались Дара, и сейчас не стушуюсь. Да, наш союз с Рандалом — мезальянс с точки зрения общества, но не справедливости. Мы были вместе в несчастье и сейчас просто хотим отстоять право на мирное счастье.
Слуга в безупречно чистой и яркой ливрее проводил нас в гостиную, где уже поджидали, сидя на белоснежных с цветочным принтом диванах, приёмная мать Рандала и его сестра.
Они поднялись нам навстречу с любезными улыбками на довольных холёных лицах. Приёмная мать Рандала не блистала особой красотой, но была довольно миловидна и осанкой напоминала Персилию Лагру, не гнущую спину ни при каких обстоятельствах.
— Мы очень рады, вила, — произнесла Сильфа чуть хриплым низким голосом и пригласила присесть. — Это моя дочь, Христина.
— Очень приятно, гранды.
Я старалась, чтобы мой голос не дрожал и не выдавал того волнения, что я испытывала. Рандал, погладив меня по плечу, поздоровался с матерью и попросил разрешения пойти к отцу, занятому в кабинете.
Сестра Рандала, темноволосая невыразительная Сильфа с мягкими чертами лица, всё время натужно улыбалась и выглядела девицей, которую нерадивые гости застали врасплох своим нежданным приходом. Я понимала, что моё появление и заявление Рандала пришлись не ко времени, и как бы семья Драконов ни старалась сделать вид, что это обычные смотрины, всё было шито белыми нитками.
— А, правда, что у вас есть своё магическое животное? — спросила Христина, желая заполнить возникшую паузу.
Мать семейства на секунду забыла о гостеприимности и, комкая в руках батистовый платок, прислушивалась к тому, что происходило в кабинете мужа. Он был расположен налево по коридору, и, если бы отец и сын ссорились, мы бы услышали. Но всё было тихо.
— Доппельгангер. Да, было. Моя пантера погибла в последней схватке с заклятием Древних.
— Расскажите, пожалуйста, вам, вероятно, было очень страшно.
В глазах младшей Сильфы появился болезненный блеск, похожий на тот, что мерещится в глазах снедаемых лихорадкой или наведённым проклятием. Девушка пересела ближе и приготовилась слушать, но мне не хотелось вспоминать.
— Я мало помню, — ответила я, чтобы не обидеть хозяев, и не выказать невежливости. — Было темно и холодно, в черноте, окутавшей мир, таились чудовища. И Анигер бросилась на них, защищая меня.
— А что делали вы?
В какой-то мере я была рада, что Христина так живо интересуется мной, потому что это означало, что хоть ламии здесь и не рады, всё же к диалогу готовы.
— Я боролась, читала все заклинания, которые знала. И победила.
О том, что мне помогли Охотники, я предпочитала молчать. Ведь их помощь была корыстной. Они спасли меня только для того, чтобы убить самим. И чтобы я убила одного из них.
— Христина, попроси Луизу, чтобы принесла прохладного лимонада. Здесь так душно, зачем топить так сильно, зима нынче совсем не суровая, — сказала мать семейства чуть более торопливо, чем следовало. И когда мы ненадолго остались одни, произнесла твёрдым тоном. Глядя мне в глаза:
— Мы рады, что вы с Ранадалом защищали друг друга и стали близки. Но общество более косное, чем нам всем хотелось бы, никто не примет вас как жену Дракона. Увы! Если вы не против, вам надо пожениться как можно скорее и уехать на Восток, в Захребетье. У Рандала там остались родственники. Попутешествуйте, а там сами всё решите.
Такая беззлобная откровенность была настолько обескураживающей, что я даже не нашлась, чем на неё ответить. Я ожидала, что мне укажут на дверь, будут взывать к голосу разуму и совести, попросят не портить Рандалу жизнь.
— Спасибо, — улыбнулась я. — Это будет хорошим выходом из ситуации.
Большего я произнести не успела, горничная пригласила нас к столу.
Я заняла указанное место, всё же чувствуя себя не в своей тарелке. Если бы Рандал был здесь, я могла бы понять по его взгляду, как идут дела, но он пока не возвращался.
Обед начался без мужчин. Длинный стол, покрытый белоснежной накрахмаленной скатертью, был слишком велик для нас троих, и всё же разговоры не умолкали. В основном, с разрешения матери говорила Христина.
Она болтала о последних светских сплетнях и прочих глупостях, однако я чувствовала, что это некая проверка. Мол, как я могу держаться в обществе, даже если оно мне незнакомо и не слишком дружелюбно настроено.
Я кивала, улыбалась и вообще расслабилась, представив, что просто навещаю богатую родню, которая помогла мне устроиться в жизни. А за это можно простить многое.
— Вы не скучаете по своей семье? — внезапно спросила хозяйка дома. — По той, что навсегда оставили?
— Очень скучаю, гранда Гумонд, — искренне ответила я, выдержав взгляд старшей Сильфы. — Но иногда приходится отпустить печаль и смотреть в будущее. Я надеюсь, что и они не забудут обо мне. И что у нас всех всё сложиться наилучшим образом.
Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но появление мужчин спасло меня от прилюдного выражения истинных чувств. Их никто не хочет видеть ни в какие времена.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с Рандалом. Его лицо светилось той спокойной радостью, какую я видела у любимого только однажды. В тот самый миг, когда очнулась в лазарете, а он сидел, держа меня за руку, и вдруг понял, что я к нему вернулась. И больше нечего бояться.
Надо быть сильными, потому что теперь мы зависим друг от друга больше, чем младенец от матери. И эта зависимость, невидимая пуповина, причиняет одновременно и беспокойство, и радость. Я теперь не одна, не один и он.
