— Но я по-прежнему ваш капитан, — добавилЗай. — Я буду послушно выполнять приказы флотского командования. Ну, можетбыть, не все традиции стану соблюдать. Однако относительно моей верностиИмператору сомневаться не нужно.
— Конечно, нет, сэр. Я в вас никогда не сомневалась,сэр. Это ничего не меняет, капитан.
Это меняло все.
Хоббс на миг позволила себе окунуться в чувства, робкоприкоснуться к кружившему ее вихрю эмоций. Чувства переполняли ее, ещенесмелые, но почти пугающе сильные. Ей пришлось стиснуть зубы, чтобы настроениене отразилось на лице. Она осторожно кивнула и едва заметно улыбнулась.
— Все в порядке, Лаурент. Это оченьпо-человечески. — Сказав это, она собрала волю в кулак и встала. —Быть может, мы вернемся к этому разговору после сражения с риксами.
Это был единственный выход. Единственный способ: упрятатьэто все подальше и поглубже на ближайшие десять дней.
Зай скосил глаза вправо. Хоббс знала, что именно там вовторичном поле зрения у капитана располагается фрейм демонстрации реальноговремени.
— Верно, Хоббс. Вы правы, как всегда.
— Благодарю, сэр.
Они вместе шагнули к двери, и вдруг Зай положил руку ей наплечо. От его прикосновения Кэтри бросило в жар. Впервые за два года он к нейприкоснулся.
Хоббс обернулась, полузакрыв глаза.
— То послание было от нее, — тихо проговорил он.
От нее.
— Сэр?
— Когда я ушел в наблюдательный блистер, чтобы тампокончить с собой, — объяснил он, — мне пришло послание. От нее.
— От нее? — эхом повторила Хоббс. Ее разум отказывалсявпитать это словосочетание.
— От моей возлюбленной, — произнес Зай с такойнепохожей на него, обезоруживающей улыбкой. — Там было всего одно слово,но оно решило все.
Кэтри Хоббс похолодела.
— «Нет» — вот что это было за слово. И я не убил себя.Она спасла меня.
Опять, опять… Она. Не ты.
— Да, сэр.
Рука Лаурента соскользнула с ее плеча. Холод, охватившийХоббс, стал абсолютным. Под его действием присмирела буря эмоций. Та частьдуши, которую охватили смятение и отчаяние, словно бы оледенела.
Очень скоро она должна была окончательно овладеть собой.Просто нужно постоять здесь неподвижно еще несколько секунд, и все станет, какраньше.
— Спасибо вам, Хоббс, — сказал капитан Зай. —Я очень рад, что вы спросили меня об этом. Так приятно кому-то рассказать.
— Хорошо, сэр, — отозвалась она. — Пора насовещание, сэр?
— Конечно.
Они отправились в командный отсек вдвоем. Хоббс старательносмотрела только прямо перед собой, чтобы не видеть этого незнакомого выраженияна лице капитана.
Счастья.
Сенатор
— Вопрос об атаке мы одобрили без возражений.
Сенатор Нара Оксам произнесла эту фразу так тихо, будтоговорила сама с собой. Роджер Найлз нахмурился и сказал:
— Даже если бы ты настояла на голосовании, «Рысь» всеравно была бы обречена. Проиграть со счетом «восемь-один» — не ахти какаяморальная победа.
— Моральная победа, Найлз? — переспросила Оксам, иулыбка чуть-чуть смягчила ее скорбное лицо. — Никогда не слышала от тебятакого определения.
— И больше не услышишь. Эти слова противоречат другдругу. Ты поступила правильно.
Нара Оксам грустно покачала головой. Она подписала смертныйприговор своему возлюбленному и еще трем сотням мужчин и женщин — и все радиполитического выигрыша деспота. Такой поступок никак нельзя было назватьправильным.
— Сенатор, это не последние жизни, которые своимголосованием принесет в жертву военный совет, — заметил Найлз. — Этовойна. Люди гибнут. Можно всерьез поспорить с тем, оправданно ли состратегической точки зрения отправлять «Рысь» сражаться с риксским крейсером.Поборники Империи попросту понятия не имеют о том, что на уме у риксов. Мы незнаем, почему им потребовалось выйти на связь с гигантским разумом. Очень можетбыть и так, что стоит пожертвовать фрегатом ради того, чтобы отрезать эточудовище от его почитателей.
— Может быть, Найлз?
— Попытки отбить противника лежат в самой природевойны. К ним прибегают, даже если не до конца отдают себе отчет в том, чтоделают.
— Ты вправду так думаешь?
Найлз кивнул.
— Император и его адмиралы не собираются жертвоватьфрегатом только ради того, чтобы наказать его капитана. «Рысь» невелика, и всеже это один из самых совершенных боевых кораблей в Дальних Пределах. И скольоскорбительным ни выглядело бы поведение «серого» героя вроде Лаурента Зая,возможности «Рыси» все равно не стоит сбрасывать со счетов.
— Ты бы только послушал их, Найлз. Они говорили о том,что он станет мучеником, и хихикали от радости. Она называли его«калекой»! — Нара закрыла лицо руками и откинулась на спинку кресла.Роскошное кресло для гостей услужливо приняло контуры ее фигуры. Они с Найлзомсидели на одном из верхних этажей в причальной башне над Форумом. Эти башни —высокие хрустальные иглы — окружали Форум со всех сторон и возвышались надгородом. Помещения в башнях использовались, большей частью, для того, чтобыпроизвести впечатление на послов или позабавить какую-нибудь заезжую важнуюшишку. Сама высота этих башен служила, в некотором роде, ответом Сената наимперское сияние Алмазного Дворца и Священных Орбитальных Станций. Помещенияздесь были очень уютными, несмотря на столь высокое, «командное» расположение.Чуть старомодная мебель создавала обстановку коллегиальности и дружелюбия.Здесь было легко посплетничать о политике и ударить по рукам, заключив сделку.
При появлении Оксам и Найлза предыдущие посетителиретировались (член военного совета обладал особыми привилегиями). Нара и ееглавный советник встретились здесь для срочных переговоров перед возвращениемОксам в Алмазный Дворец. Дворцовый флайер поджидал сенатора за окном, слегкапокачиваясь под прохладным утренним ветерком. Нара не знала о том, что название«причальные башни» когда-то имело буквальное значение, но на самом делекомпьютер флайера решил подождать ее именно здесь, на высоте, поскольку времениспуститься уже не хватало.
Через двадцать минут должно было начаться очередноезаседание военного совета.
— Даже не знаю, что хуже, — призналасьОксам, — решение Императора отомстить Заю, убив его, или то, что я почисто тактическим соображениям проголосовала за принесение «Рыси» в жертву. Ясогласилась с подавляющим большинством советников, чтобы они прислушались комне, когда дело дойдет до более важных стратегических вопросов.
— Соображения у тебя логичные, сенатор. Ты не хочешь,чтобы тебя сочли слабой, не желающей кровопролития.
