Элинор уснула, когда складка меж бровей ее разгладилась и выражение лица стало безмятежным, он осторожно высвободил руку, укутал молодую женщину покрывалом и вышел. Дом спал. Это бывало редко, он отличался той же беспокойной натурой, что и нынешний его хозяин – что и все Гамильтоны без исключения. Но сейчас спал, довольный тем, сколько в нем проживает людей необыкновенных. Это означало также, что все сейчас в этих стенах находятся в безопасности. Это успокоило Дамиана. Он прошел к себе в комнату, поправляя на ходу одежду, повязывая обратно распущенный галстук. Неизменно всплывала абсурдная, глупая, злая и вместе с тем смешная мысль: если он не сможет вернуться в свое тело, так ведь его и похоронят. Так что нужно выглядеть соответствующе. Поправив бант, Дамиан лег на постель поверх одеяла и прикрыл глаза. Расслабился. Оставил тело, впервые за долгое время с легким сожалением и беспокойством, поднялся над ним, над постелью, над потолком своей комнаты и выше, выше – над крышей дома, над дымами и туманами.
* * *
Зловещие намеки Дженет Шарп никак не выходили у Грегори из головы. Все сходилось самым пугающим образом. Чудовище, возникшее из ниоткуда, угрожало его семье. Элинор Кармайкл оказывалась связана с невозможными даже по меркам людей посвященных событиями. Дамиан отчего-то переменил свое мнение, отказался от подозрений и, кажется, полностью доверился Элинор. Грегори же она, напротив, внушала все больше и больше опасений. Откуда, скажите на милость, у нее эти странные способности? Кто вселяется в нее? Не могла ли Элинор, сама того не ведая, носить в себе чудовищ? Кто-то же сломал защиту, наложенную на дом. В ее действиях могло и не быть злого умысла, но сколько всего девица, видевшая монстров и служившая проводником для спирита, могла совершить, не ведая, что творит? Человек обыкновенный, сам того не подозревая, защищен от подобного. Тот, кому уже случалось иметь дело с потусторонним миром, умеет защищаться. Элинор же – словно распахнутая дверь.
Врата.
Впрочем, Грегори не стал обвинять ее голословно, не имея доказательств. Для начала нужно собрать побольше сведений, надежных, убедительных. Съездить, к примеру, в школу, о которой говорила на балу та девица, мисс Мортон. Заодно и проверить связь Элинор Кармайкл с миссис Гиббс. Сегодня возле школы она выглядела очень подозрительно. Было в ее настойчивом желании выйти из кареты, желании, сменившем страх перед школой, что-то странное, даже жуткое. И это требовало расследования.
Колледж Святой Маргариты Грегори нашел в справочнике восьмилетней давности. Школе давалась самая лестная реклама: полный пансион, прекрасное образование для девушек, которых обучали всему, вплоть до астрономии и химии, а также некоторым вещам, для дамского образования новым и неожиданным: фехтованию, плаванию. Реклама обещала, что по окончании школы девушка будет являть подлинный образец настоящей английской леди. Если вспомнить манеры Элинор Кармайкл, это было действительно так. Хотя фехтование и плавание плохо вязались с ее чопорностью. Если, конечно, эта чопорность была не показная.
Школа находилась совсем недалеко от Лондона, в старом имении возле небольшой деревушки Сент-Маргарет-Мидоу. Туда ходил поезд, ненадолго останавливаясь на крошечной, шиповником и хмелем заросшей станции. У станционного смотрителя Грегори справился о колледже Св. Маргариты. Старик посмотрел на него удивленно.
– Школа давно закрыта, сэр. Уж лет пять тому назад, не меньше, а то и все десять. Там все, поди, уже разрушилось и быльем поросло.
– И все же я хотел бы туда попасть, – сказал Грегори. – Наверняка там есть… сторож какой-нибудь.
– Сторож, может, и есть, сэр, – кивнул станционный смотритель. – Да только он там уже умом тронулся в одиночестве. Но воля ваша. Джимми!
Смотритель послал своего помощника разыскать извозчика, и вскоре уже Грегори ехал в тряском экипаже с плохими рессорами через буковую рощу, которую здесь громко называли лесом. Дорога была ненаезженная, видно, что ей давно не пользовались, и один раз экипаж застрял, попав колесом в глубокую выбоину. Наконец спустя полчаса этой тряской езды по неровной дороге деревья расступились, и Грегори увидел здание колледжа.
Его построили еще в якобитские времена в зарождающемся классическом стиле. С тех пор оно многократно перестраивалось и претерпело множество изменений в соответствии с переменчивой модой. Должно быть, меняло хозяев и вот – наконец, было заброшено. Окна выбили, а многие украшения, вазоны и скульптуры, судя по всему, отломали и унесли. Не сохранилось некоторых труб и части парадной лестницы. Одна из створок входной двери висела на верхней петле, и в щель видна была странная, зловещая темнота. Впрочем, совсем необитаемым это место назвать было нельзя: из трубы небольшой сторожки возле полуразрушенных ворот поднимался дым. Грегори расплатился с извозчиком, попросил подождать его немного и направился к воротам. Постучал. Пришлось ждать довольно долго, прежде чем дверь наконец открылась. На пороге появился сгорбленный седой старик, старомодно, потрепанно, но опрятно одетый. В уголке его рта висела изогнутая трубка. Седые усы были желтыми от табака.
– День добрый, – сказал старик, улыбаясь приветливо и поблескивая золотым зубом. – Чем могу помочь?
– Меня зовут Гамильтон, – представился Грегори, протягивая руку. – Грегори Гамильтон. Я тут…
– Вы, должно быть, из этих. – Усмешка старика стала шире. – Приехали, чтобы поймать призраков?
– А в школе водятся призраки?
– Вы не знали, сэр? Вот так дела! Но что же мы стоим на пороге?! – Старик посторонился. – Проходите, мистер Гамильтон. Чаю или, может, наливки? Чудесная наливка, сэр, вишневая. Семейный рецепт.
От наливки Грегори отказался, равно как и от чая. Его значительно больше интересовали рассказы о призраках и причина, по которой школа оказалась закрыта.
– Такое дело было странное. – Сторож, Питерс его звали, наново раскурил свою трубку и выпустил в потолок кольцо ароматного, вишней пахнущего дыма. – И жуткое, сэр. Ой, жуткое. Девицы тут, видите ли, учились с характером. Да и позволялось им многое. Директриса, мисс Блэкли, была дама этих, как их, ра-ди-каль-ных взглядов. Су-фра-жист-ских. Считала, что молодых-де нельзя воспитывать в лишней строгости. Им, вишь ли, простор нужен и забота. Они тут и бегали, и гимнастикой всякой занимались, и на велосипедах этих раскатывали. Было дело – срам-то! – в озере купались в одних сорочках.
– При чем тут призраки? – оборвал Грегори словоохотливого сторожа, прикрывшего глаза и, кажется, погрузившегося в воспоминания о полуголых школьницах в одних только мокрых сорочках.
– А? Да, сэр, появилась тут девица одна, так ее сразу невзлюбили. Говорили – ведьма, глаз-де у нее дурной.
– Как ее звали? – встрепенулся Грегори. – Элинор Кармайкл?
– Что? А, нет, нет. – Старик покачал головой. – Дора ее звали, сэр, Дора Февершем. Из Индии приехала, вся из себя, с горничной-индуской. Вся черная
