общаемся тут с тобой, твои несколько секунд в Орхиде еще не истекли…
— Но я не хочу умирать! — в тишине, напоенной нежными созвучиями, этот возглас прозвучал странным диссонансом с царящей вокруг гармонией. Как будто на чистейшей ткани безмятежного мира выступило кровавое пятно.
А Тиан снова заговорил, уже тише:
— Не хочу уходить из Орхида… Я люблю Альмарис.
— Тогда борись со смертью, — неожиданно жестко отозвалась Хтин-Ре. — Мне она не подвластна, но я могу дать тебе немного сил… Немного, потому что ты и без меня силен, добрый юноша. Еще раз спасибо тебе… вам всем. Возвращайся к своей любимой.
Звезды погасли. Тиан снова погрузился во тьму.
А когда вновь открыл глаза — увидел Альмарис. Вцепившись в дракона мертвой хваткой, сильфида смотрела в его лицо едва ли не безумным взглядом.
— Здравствуй, — прошептал Тиан и слабо улыбнулся.
Девушка вздрогнула всем телом. На бескровном лице отразился восторг — и она потеряла сознание.
Несколько часов назад…
— Ты слышишь меня, Дин-Ри? Мой любимый…
До принца доносились отголоски звонкого, как ручей, девичьего голоса. Но ресницы смерзлись, он не мог даже открыть глаза. И тогда чьи-то горячие и нежные пальцы коснулись его век…
Дин взволнованно вздрогнул, наконец увидев ее… Золотящиеся каштановые локоны мягко коснулись его лица, губы обжег отчаянный поцелуй. Юноша попытался приподняться. Просиял, разглядев золотистые крылышки за спиной круглолицей прелестной девушки в коротком светлом платье… и вновь упал без сил ей на руки. Но на его потрескавшихся губах выступила прежняя солнечная улыбка.
— Ты… — крупно дрожа, Дин с трудом выговаривал слова, — ты пришла… ко мне, моя Дэм-Ре…
Девушка гладила его щеки и волосы, обнимала, стараясь согреть…
— Я не Дэм-Ре.
— Как… — Дин был изумлен. — Разве ты не… не дева-солнце?
— Я дочь солнца. Дочь Дэм-Ре и человека-звезды Данима. Просто очень похожа на маму. Меня зовут Мирра.
— Мирра… — повторил Дин, ощутив вдруг удивительную легкость в груди, от которой хотелось петь и смеяться.
Но при этом сил почти не осталось. Больше он ничего не смог сказать. Холод дракона-нежити пробрал насквозь, купание в ледяной воде усугубило это ощущение, сделав нестерпимым.
— Да, я дочь солнца! — отчаянно воскликнула Мирра. — Почему же я не могу согреть тебя? Как много ненависти несет в себе иная магия! В ней своя невозможная сила…
А Дин думал о том, что проведет свои последние минуты, ощущая прикосновения рук и губ девушки, о которой мечтал так отчаянно и так безнадежно… И, может быть, после смерти Дэм… нет, Мирра заберет его с собой? Ну куда? Ведь не на солнце же…
Но девушка не сдавалась. Она с трудом стянула с принца мокрую одежду, сама сняла платье и принялась насухо вытирать им тело Дина. Потом легла рядом с ним, тесно прильнула, согревая своим жаром. Как сквозь сон слышал он ее журчащий голос…
— Я родилась уже после того, как мои родители стали светилами… Они порой снова воплощаются в людей в снах Хтин-Ре… там все происходит по-настоящему. И все-таки это немножко странно, правда? Вот поэтому-то я и не человек, и не звезда. Ни то, ни другое, и в то же время — солнечный свет. Иногда я могу становиться девушкой из плоти и крови, вот как сейчас. Но очень редко и ненадолго. Иначе растеряю всю свою волшебную силу, и не знаю, что со мной тогда станется. А не то я бы уже столько раз пришла к тебе!
Мирра еще крепче стиснула Дина — хотя куда уж было крепче! — и продолжила:
— Я знаю тебя дольше, чем ты меня. Мне всегда нравилось озарять светом Мальвис, где так почитают мою мать. Но больше всего я любила смотреть на прелестного кудрявого мальчика, краше и милее которого на свете не было и нет. Я наблюдала, как ты рос… как все тебя любили… Я и сама взрослела вместе с тобой. Но вместо девочки ты видел яркий свет, который пытался с тобой играть. Ты и сам всегда был маленьким солнышком. Твоя улыбка — вот что я больше всего в тебе люблю, Дин-Ри! Я не сомневаюсь, что при твоем рождении ее подарила тебе моя мать. Когда тебе исполнилось пятнадцать, я потеряла покой… А теперь представь, что я чувствовала, когда тебя пытали, травили рептилиями… И как была счастлива, что удалось помочь! Спасу тебя и сейчас! Каким-то бы жестоким и сильным не было мерзкое ледяное колдовство, поверь — моя любовь сильнее.
Эти слова ярким узором золотились в темноте угасающего сознания Дина. Но холод постепенно отступал. Тонкие пальцы неустанно растирали его спину, нежное тело переливало в него все тепло, что несла в себе дочь солнца… все, без остатка.
Очнувшись через несколько часов от глубокого сна, Дин почувствовал себя полностью исцеленным. Понял, что обнимает обнаженную девушку, за спиной которой трепещут невесомые крылышки, словно сотканные из золотого солнечного света.
— Мирра! — прошептал принц имя, которое пришло к нему так внезапно… а ведь он так долго звал ее иначе. И чуть громче повторил: — Мирра…
Дочь Дэм-Ре встрепенулась, не размыкая длинных ресниц, погладила юношу по спине. Его тело тут же отозвалось на эту ласку.
— Ты со мной… — он все еще не мог поверить, — со мной до сих пор…
— Навсегда, — девушка улыбнулась, все еще не раскрывая глаз. — Если ты, конечно, захочешь… Я не приходила к тебе в человеческом облике, мой принц, чтобы не растравлять сердце. Думала, что если промедлю хоть секунду — перестану существовать. А сегодня страх отступил. Согревая тебя, я отдала тебе всю свою волшебную силу. Ждала, что растаю, исчезну… но нет. Я просто стала человеком, мой Дин-Ри. Таким же, как ты. И я счастлива!
Мирра наконец разомкнула веки, и Дин увидел, что в ее ясных глазах нет уже отблесков солнца… но глаза эти по-прежнему прекрасны. Может быть, еще прекрасней, чем прежде, потому что в них сияет такое простое человеческое счастье…
Что он мог сказать? Только поцеловать ее, переплавляя недавно перенесенный ужас, боль, страх смерти в жар любви, в восторг благодарности и обретения. Они ни слова больше не произнесли. Дин наконец-то мог касаться своей мечты, и она прижималась теперь к нему уже не как создание света, но как юная женщина из плоти и крови, горячо и преданно любящая…
А когда спустя долгое время
