К примеру, он решил познакомить меня с другим своим наемным приятелем – Тонино Пацьенте. Официально – выдающимся, первоклассным косметологом, на самом деле, как я вскоре догадался, тем, кто неустанно добывал лиц женского пола, чтобы они развлекали императора Фабио, скрашивая тяжкую жизнь миллиардера. Одним словом, сводника. Симпатичного педика, с кокетливой прядью светлых волос посреди черной шевелюры и с опасной, пошловатой манерой говорить о себе в третьем лице.
Первая встреча с Пацьенте стоит того, чтобы о ней рассказать. Она произошла в кафе «Розати»: Пацьен-те пришел расфуфыренный и возбужденный. Уселся, заказал коктейль, о котором я раньше не слыхал, оглядел окружавшую нас публику и, удостоверившись, что никто его не знает – в кафе находились только американские туристы, у которых ноги опухли от бесконечных экскурсий, – затараторил, не давая мне вставить даже запятую.
Он объяснил мне, что к чему, начав с фразы, словно позаимствованной из учебника: «Правы все».
Для меня уже это было открытием. Я об этом не знал.
Тем временем Тонино Пацьенте тарахтел:
«Опираясь на этот исходный принцип, можно добиться благополучия и солидного счета в банке.
Хорошенько запомни, Тони. Когда кто-то поливает грязью Антонеллу, Тонино Пацьенте тоже ее ругает.
Но Тонино Пацьенте никогда не начнет первым поливать ее грязью.
Я сказал “Антонелла”, но на ее месте могут быть Ульдерико, Фабио, Арианна или Фабрицио.
Ты профессиональная шлюха? Тонино Пацьенте будет относиться к тебе как к ученой даме.
Ты ученая дама? Тонино Пацьенте будет обращаться с тобой как с самой главной ученой дамой.
Тебе дали Нобеля? Тонино Пацьенте расстроен. Ведь ты заслуживала двух Нобелей.
У тебя вросший ноготь? Тебе плохо сделали прядки? Тонино Пацьенте тебя понимает. Он никогда не скажет, что это глупости, ни за что!
Он всегда рядом. Он утешает. Поддерживает. Легко, с юмором. У него нет правильных слов. Есть правильные прилагательные. Милые и необычные. А это куда важнее. Он перезванивает на сотовый, когда ты этого не ожидаешь.
“Зайчик, как поживает твой ноготок?”
(11 января 1991 года, Тонино Пацьенте – Джулио Сантелле, то бишь Зайчику.)Распродали сандалии, на которые ты заглядывалась? Тонино Пацьенте не говорит, что это полная ерунда. Он бывает капризным, у него меняется настроение, он нащупывает проблему кончиками пальцев, ласково ее поглаживает, он даже способен тебе заявить, что это страшное безобразие. А если разгуляется фантазия, скажет, что это чьи-то козни. Ты, кисуля, заслуживала эти сандалии. Тебе сказали, что они закончились, из страха, что ты разгонишь всех покупателей, ведь ты, Грация, – просто воплощение грации, ты вся ею благоухаешь. Уловил мою мысль, Тони?»
«В общем», – бормочу я, но ощущение такое, что я разговариваю с кем-то другим, потому что Тонино старается не потерять нить размышления, он меня не слушает, держится так, словно раздумывал над этим лет двенадцать. Не давая мне передышки, он делает то, что у него лучше всего получается, – цитирует самого себя:
«Клянусь нищими Люксембурга, красавица, с этими сандалиями дело нечисто».
(Рим, 21 апреля 1993 года. Тонино Пацьенте – баронессе Грации Педанте.)Он набирает скорость, как гоночный автомобиль.
«Представь себе, Педанте не засмеялась: у нее, как и у большинства аристократов, начисто отсутствует чувство юмора.
Зато у Пацьенте с самоиронией все в порядке, клянусь! Иначе к полудню откинешь копыта.
А ему нужно протянуть до четырех утра.
Лежа в постели, Тонино Пацьенте не спит. Он придумывает.
Придумывает эпитеты, придумывает, как будет льстить и подхалимничать в высшем обществе.
Потом, на заре, когда на небе появляется нездоровый румянец и лохматые облака, он пересчитывает свои денежки. А их немало.
Тонино Пацьенте в этой долине слез и моцареллы – человек с железными яйцами, они у него в форме параллелепипеда, а сверху рожок мороженого. И оно не тает. Не тает, черт возьми!
Тонино Пацьенте – это я. Первоклассный мастер ногтевого сервиса и второсортный музыкант-любитель. Я стучу по клавишам – порой до глубокой ночи, чтобы убежать от стайки разочарований, которые гоняются за мной много лет, словно сторожевые псы. Разве что не кусачие.
Видный представитель общества, которое кое-что значит, я не брезгую частными перелетами.
И не колеблясь, с легкостью, граничащей с пошлостью, часто говорю о себе в третьем лице.
Сразу разъясню как культурный человек культурным людям: чтобы не утонуть в адском болоте светской жизни, нужно забыть две вещи. Стыд и мораль. А если у тебя есть эти досадные недостатки, лучше ютиться в двухкомнатной квартирке где-нибудь в глухомани – в Катандзаро или в Сельва-ди-Валь-Гардена. И тянуть себе лямку с утра до вечера, каждый день. Тот, у кого есть стыд и мораль, сгинет, как груша спадона на жарком солнце – такие груши годятся только на сок.
“Сок делают из подгнивших фруктов, ты разве не знал, Тони?”
(Рим, 11 ноября 1988 года, Лелло Лепоре по кличке Пекора, то бишь Овца, крупный предприниматель, занимающийся сельским хозяйством, – Тонино Пацьенте, у дверей знаменитой пиццерии.)В общем, Тонино Пацьенте вас ласково обнимает. Как дорогущий спальный мешок. Дает понять, что вы много значите. Что без вас не обойтись. Что вы в центре всего. Не важно, снобы вы или популисты. Глупцы или мыслители. Серьезные или ироничные. Тонино Пацьенте сразу поймет, что нравится именно вам. В этом он, конечно, поверхностен. Но, как известно, в жизни почти все поверхностно. Поверхностным быть нельзя, когда речь заходит о детях, но у меня не может быть детей.
Ясно, что, выстраивая отношения подобным образом, Тонино Пацьенте получает в день от пятисот до восьмисот телефонных звонков. А еще тонны приглашений. А еще, скажу как культурный человек культурному человеку, Тонино Пацьенте никогда не признается, что он спешит. Он вас терпеливо выслушает. Пацьенте – как пациент, готовый вытерпеть все.
Слушаешь-слушаешь и в итоге выведываешь столько секретов, что никто и никогда не пойдет против тебя. Я слишком много знаю. Знаю секреты. Понял, Тони? А они знают, что я буду держать рот на замке. Вернее, знали. Потому что я почти передумал. Вот возьму и расскажу все, что мне известно. Ну, пока еще не решил. Сегодня утром от меня ушел Филиппо, вот это плохо. Поэтому я такой дерганый. Господи! Я просто очень расстроен, понимаешь? И задерган. Вот так.
“Почему ты передумал, Тонино? Хочешь, чтобы тебя повесили под мостом Блэкфрайерс в Лондоне, как повесили Кальви[59]? Арка моста – как гигантский лобок, а ты болтаешься под ним, как маленький член”.
