оценить конструктивную критику… Что ж, все закончится как с ужасным перезапуском «Доктора Дулиттла»[28].
– Сосредоточься! – прикрикнула Ханна, когда музыка снова заиграла в полную силу.
– Ладно, ладно. Не нужно так беситься. Очевидно, ты должна спасти Стерджесса.
– И как же… – Тело опять зажило собственной жизнью. Оно резко дернулось вправо, в направлении лестницы, ведущей на сцену. – Великолепно. Снова здорово.
– Фиговая из тебя спасительница!
– Заткнись! Ты уже всех задолбал со своей критикой.
– Что случилось? – прокричал Стерджесс.
– Держись! – отозвалась Ханна. – Кажется, мы идем.
Естественно, она зашагала вверх по ступеням, хоть и с трудом. Контролировавшее ее существо передвигало только колени и бедра, но не лодыжки. Когда перед глазами возникла сцена, стало ясно, что кресло Стерджесса на самом деле реквизит, призванный изображать трон.
– Быстрее, развяжи меня.
– Я не могу, – простонала Ханна. – Бэнкрофт?
Она с усилием повернула голову и увидела, что начальник стоит на ступенях лицом к залу и высматривает что-то на балконе.
– Я только что понял.
– Что именно?
– Фильм. Ты должна спасти доблестного офицера, всё так. Но не от нее…
Когда глаза Ханны приспособились, она разглядела в полутьме балкона четыре нечеткие фигуры.
– О нет.
Как раз в это время одна из них спрыгнула вниз и зашагала по центральному проходу. Зеленый анорак позволял безошибочно опознать в новом действующем лице мистера Гибсона.
– Леон? – удивилась Ханна. – Как ты сюда попал?
– Я… Я не понимаю, что происходит. – Он казался таким же напуганным, как и она сама.
– Что бы там ни происходило, – прокричал Стерджесс, – кому-нибудь из вас срочно нужно меня развязать.
Еще одна фигура спрыгнула с балкона и стала приближаться к сцене по левому проходу.
– С точки зрения сюжета все логично, – удовлетворенно кивнул Бэнкрофт. – Злодеи должны проявить себя и ощутить вкус крови, именно поэтому и бегали по городу последние пару дней, а теперь ты, как герой, можешь устранить угрозу без угрызений совести.
Ханна взвизгнула, заметив, как что-то понеслось в нее из-за кулис, и зажмурилась, но тут же почувствовала, что рука сама собой поднялась и схватила летящий по воздуху предмет. Это оказалась длинная металлическая пика.
– О боже.
Третья фигура спрыгнула с балкона и принялась медленно красться по правому проходу.
– Ну точно, – самодовольным тоном прокомментировал Бэнкрофт. – Все именно так, как я и думал.
Надпись на экране снова изменилась. «Не бойся, я не дам тебя в обиду, мой прекрасный целомудренный суженый!»
– Что? – изумился Бэнкрофт, прочитав заставку. Он повернулся к Стерджессу и вопросительно приподнял брови: – Ты правда еще девственник?
– Развяжите. Меня. Немедленно. – Покраснев от ярости и стыда, прорычал детектив-инспектор.
– Ладно, ладно, – пошел на попятный Бэнкрофт. – Держи себя в руках. Очевидно, ты в этом мастер.
Ханна краем глаза уловила, как он двинулся по сцене, но основное внимание сосредоточила на зале. По проходам теперь приближались все четыре вампира. Последний, в красной толстовке с капюшоном, шагал за Леоном Гибсоном и выглядел иначе, чем трое напуганных компаньонов, потому что широко и хищно улыбался.
– Не хочу нагонять панику, но готов голову дать на отсечение, что вон та красная шапочка – это сегодняшняя знаменитость, которая целый день мелькает в новостях, – донесся голос Бэнкрофта из-за спины.
– Веревки! – взвыл от нетерпения Стерджесс. – Развяжите веревки!
– Я не могу их развязать, потому что они не завязаны. Даже узлов нет. Просто…
– Постарайтесь!
– Воздержание делает людей такими раздражительными, – посетовал Бэнкрофт.
Ханна едва слышала их пререкания, сосредоточив внимание на приближавшихся фигурах.
– О Господи, – вскрикнула она и с ужасом посмотрела на металлическую пику в руке. – Кто-нибудь, сделайте хоть что-нибудь!
Заставка на экране теперь гласила: «Вы и пальцем не тронете моего невинного суженого, богопротивные твари!»
– Хм, теперь все предстает в новом свете, – задумчиво протянул Бэнкрофт. – Ты, наверное, религиозен, а, детектив? Или все-таки что-то со здоровьем? Тут нечего стыдиться. Случается даже с лучшими из нас.
– Заткнитесь.
– Незачем так кипятиться. Держись, я сейчас. – Бэнкрофт вытащил зажигалку. – Попробую пережечь путы. – Но не успел он ею щелкнуть, как испытал с детства забытое ощущение: кто-то подхватил его и поднял футов на десять над полом. – Какого… – теперь главный редактор висел в воздухе вверх ногами, по-прежнему сжимая в правой руке Чехова, а в левой – бесполезную зажигалку. – О нет. Мне это совсем не нравится.
– Что ты делаешь? – спросила Ханна, бросив быстрый взгляд через плечо.
– Разве похоже, что это моя идея? Думаешь, я всегда умел летать, просто раньше не упоминал о своем даре?
Она снова посмотрела в зал. Мужчина в красном обогнал Леона Гибсона и двух других компаньонов, которые, похоже, двигались против своей воли, как и она сама. Но только не убийца Наташи Эллис. Он шагал к сцене целенаправленно, а его глаза светились азартом.
Ханна с ужасом поняла, к чему всё идет, и изо всех сил попыталась перехватить контроль над собственным телом, но ничего не чувствовала ниже шеи и сумела только выдавить, услышав страх в своем голосе:
– Мне нужна помощь.
– Джентльмены, не будете ли вы так любезны выстроиться в колонну? – крикнул Бэнкрофт, взмахнув мушкетоном, отчего начал медленно вращаться вокруг оси, наподобие курицы-гриль. – У меня только один кол. Боюсь, вам придется поделиться друг с другом.
– Я не хочу никого убивать, – с отчаянием обратилась Ханна к органистке.
– А придется, – проорал Бэнкрофт. – Хватит думать только о себе. Нам еще газету нужно выпустить к пятнице, и мне не обойтись без помощницы. В этой ситуации выбор очень простой: либо убьешь ты, либо тебя.
– Поговори с ней, – перекрикивая музыку, предложил Стерджесс.
– Что?
– Ронни… Или привидение… Неважно. Поговори с ней.
– Как женщина с женщиной, – поддержал Бэнкрофт.
Если бы Ханна контролировала свое тело, то отшатнулась бы от удивления, когда прямо перед ней неожиданно возникла не-Ронни. Музыка продолжала играть, хотя место за органом теперь пустовало.
Четверо вампиров уже подобрались к сцене. Красный метнулся к Ханне, но дернулся назад, будто отстраненный невидимой рукой, и ощерился, как хищник в клетке.
Золотистые глаза не-Ронни вспыхивала и гасли, словно подсвеченные изнутри. В них отражалось перепуганное лицо Ханны.
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Я знаю, чего ты ждешь от меня, но не хочу убивать этих людей.
Повернув голову при смене кадра на экране, она смогла прочитать новую надпись: «Они монстры».
– Не спорю, – вздохнула помощница редактора, – они злодеи. Но я-то нет. И не желаю отнимать ничью жизнь.
«Так поступают герои», – гласила следующая заставка.
– Нет, – не согласилась Ханна, – в убийстве нет ничего героического. – Она пыталась не обращать внимания, что Леон Гибсон в зеленом анораке постепенно приближался. – Пожалуйста. Я все понимаю, честно. Ты злишься. На того, кто бросил тебя у алтаря. Он поступил ужасно. Как и эти четверо. Мой муж тоже отменный козел. Но большинство мужчин другие.
«Убей монстра», – говорилось в новой надписи.
– Нет, – возразила Ханна, но при этих словах ее рука приподнялась и нацелилась пикой в вампира. – Есть же и хорошие парни. Например, он. – Девушка кивнула в сторону Стерджесса.
«Это непорочная жертва», – возник кадр.
– Он просто не встретил пока подходящей пары, – вступился Бэнкрофт, но его комментарий все проигнорировали.
– Э-э, даже если так, – продолжила Ханна, не представляя, что говорить дальше. – Он еще и отличный парень.
Леон Гибсон приблизился почти вплотную и находился теперь прямо перед ней. В его широко распахнутых глазах читался ужас перед неминуемой гибелью.
– Пожалуйста. Не. Заставляй. Меня. Это. Делать. – Ханна сосредоточилась на собственной руке, отчаянно пытаясь снова взять ее под контроль. Еще один шаг – и жизнь Леона Гибсона будет окончена. Внезапно в голове мелькнула безумная мысль. Ничего не оставалось, как ухватиться за нее. – Бэнкрофт! – выкрикнула Ханна.
– Что еще?
– Заткнись, – прошипела она начальнику и встретилась взглядом с контролировавшей ее сущностью. – Вон тот мужчина. Раздавленный горем алкоголик. Посмотри на него. – Ронни повернула голову, и в ее глазах отразился висевший вверх ногами Бэнкрофт. – Если ты можешь видеть души тех четверых, то способна заглянуть и в его. Он был королем мира, но потерял жену и стал вот таким. Разбитым, пьющим в стремлении заглушить боль, убитым чувством вины и печалью. Развалиной, умоляющей призрака сообщить хоть что-то о погибшей жене. Такова любовь: настоящая, жестокая, беспощадная. Посмотри на него.
Музыка замерла на одной ноте.
Острие пики уже вонзилось в грудь Леону Гибсону. Его лицо превратилось в маску безмолвного ужаса.
Бэнкрофт начал медленно опускаться, пока не застыл вниз головой прямо напротив не-Ронни. Она протянула руку и осторожно положила ладонь ему на щеку. В золотых глазах замелькала вереница образов – слишком быстро, чтобы Ханна могла их рассмотреть.
