– А я? – спросила Эшлин.
Она проснулась и глядела на меня со своего места.
Без всяких слов я снова начала набирать воду.
– Для спасателей прихорашиваетесь? – протянул Джастин с пола.
– Красота обезоруживает, – сказала я, передав дочери кувшин.
* * *
Медленное течение утренних часов безжалостно действовало на нервы. Пока я выхаживала между нарами, волосы высохли. Комбинезон – тоже. Не сказать, чтобы теперь я была чистая… По крайней мере, не такая грязная.
Джастин быстро освежил над раковиной опухшее лицо и коротко стриженную голову. Потом заглянул в общий зал. Там по-прежнему было тихо, только чуть слышно гудели люминесцентные лампы. Джастин немного поотжимался, покачал пресс и принялся подтягиваться, держась за верхние нары.
Эшлин смотрела на нас, как на сумасшедших. Она свернулась калачиком у себя в уголке и наблюдала с безопасного расстояния, словно кошка: полурасслабленная и готовая при первой опасности зашипеть или полоснуть когтями.
Я заставила дочь попить, так как она все еще восстанавливалась после вчерашнего выкидыша. Жалко, что у нас не было еды. Я проголодалась и по камере ходила под урчание желудка. Как иронично: ко мне вернулся аппетит именно в тот день, когда нас перестали кормить.
Хотели, чтобы мы ослабли, устали и потеряли уверенность? Опять психологические штучки Зеда. С таким успехом мы к трем часам согласимся сделать все, что угодно, за хлебную крошку.
Или что-то случилось? Наши тюремщики заболели или как-то пострадали? Не могли же они нас бросить? Уехать, исчезнуть? Никто не знает, что мы тут. Мы сдохнем, как забытые животные в клетке. Конечно, первые дни протянем на воде… Но после второй недели без еды…
Вдруг послышался незнакомый звук. Щелчок, гудящие лампы моргнули и, умолкнув, погасли. Ослепительно-белая камера окрасилась оттенками серого. Свет сочился только из щели окна. Общий зал погрузился в полумрак. Как театр, где внезапно потухли софиты.
– Отключают питание, – тихо сказал Джастин.
Я поняла, что происходит. Зед и его команда готовились покинуть тюрьму. Закончить операцию и скрыться.
Который час? Я никак не могла сообразить по солнцу.
Срок близился. Три пополудни.
Расчетный час.
Я забралась на нары к Эшлин и взяла ее за руку.
Через секунду к нам присоединился Джастин. Мы сидели, держась друг за друга, и ждали, что произойдет дальше.
* * *
Тесса открыла глаза в пять тридцать. В спальне было темно. Она проспала от силы три-четыре часа и не могла понять, что ее разбудило. Бесшумно открылась дверь, и на пороге появилась бледная фигурка Софи.
Дочь вошла очень тихо. Тесса даже засомневалась, что та в сознании. У Софи бывали проявления лунатизма. У Тессы тоже. Только она не ходила, а кричала во сне.
Софи приблизилась к краю постели. Ее широко открытые глаза были сосредоточенны.
– Мам?
– Да?
– Ты нашла пропавшую семью?
– Нет пока, – ответила Тесса и распахнула одеяло.
Софи забралась к ней.
– Ты проверила темные, холодные места?
– Некоторые.
– А в горах? Все дома в горах посмотрела?
– Завтра… То есть уже сегодня… Поедем на север. Посмотрим еще.
– Не забудь печенье.
– Конечно.
– Ты нужна этой девочке, – сказала Софи, прильнув к матери.
Тесса задумалась. Ее дочь отождествляла себя с жертвой. Учитывая возможный исход дела… Лучше было бы перестраховаться и поумерить ее ожидания. Хотя разве это было возможно в их случае?
– Твое исчезновение было самым страшным кошмаром моей жизни, Софи, – наконец сказала она. – Когда я вернулась с работы, а тебя не оказалось дома, мне стало плохо. Как будто в живот ударили.
– Я не хотела уходить. Меня заставили.
– Конечно. Я знала, что сама ты никогда не уйдешь от меня. И надеюсь, ты знаешь, что сама я никогда тебя не отпущу.
– Я и тогда знала, мам. И еще знала, что ты придешь за мной, а их накажешь.
Тесса обняла дочь за худенькие плечи.
– Нам повезло, Софи. Мы поддерживали друг друга. Поэтому и повезло.
– И миссис Эннис.
– И миссис Эннис.
– И Гертруде.
Софи имела в виду свою куклу, которой аккуратно пришили потерянный глаз.
– Я хочу, чтобы этой семье тоже повезло, Софи. И изо всех сил постараюсь им помочь. На самом деле там целая команда детективов, и все стараются помочь. Но без чуточки везения нам не обойтись.
– Темные, холодные места.
– Помню.
– Печенье.
– Обязательно.
– И пистолет.
– Да.
– А потом возвращайся домой. Я скучаю по тебе. Сильно-пресильно.
* * *
Уайетт не спал. Он работал с телефоном: разбирал сообщения и выслушивал новости от своих помощников. В субботнюю ночь в метадоновой клинике Литтлтона произошла кража со взломом. Могла иметь отношение к их делу, а могла и нет. Звонил работник АЗС. В субботу утром к нему на заправку приехал белый фургон. В нем сидели два качка. Парень занервничал, решил, что те перевозят наркоту, судя по убийственным взглядам и отсутствию опознавательных надписей на бортах. Они направились на север по 93-й магистрали. Точнее очевидец сказать не мог. У одного из качков под левым глазом были вытатуированы три слезы. Бывший уголовник, однозначно.
Ребята из управления охоты и рыболовства нашли еще один фургон. Тот стоял на бездорожье у ущелья Крофорд-Нотч. Старая модель темно-синего цвета. На момент обнаружения брошенная. Грузовой отсек завален пустыми банками из-под пива и прокурен марихуаной. Принадлежал фургон, скорее всего, каким-то маргиналам, но вряд ли с военной подготовкой.
И так далее. С десяток стоящих наводок или возможных зацепок. Знать бы еще, куда они вели?
В два часа ночи Уайетт отложил телефон и уставился на карту. На ней он и задремал. Ему снились крестики-нолики и Эшлин Денби, которая просила поторопиться, потому что время было на исходе.
В шесть утра он встал, принял душ, надел вчерашнюю форму и встретился внизу с Кевином. Они выписались из гостиницы, захватили кофе и направились в особняк Денби. И несмотря на то что приехали на полчаса раньше, оказались последними.
Специальный агент Хокс уже взял телефон Джастина, а Николь – картину.
Докладывать было нечего. Агенты все еще разбирались с финансовыми операциями. Пара полицейских дежурила у дома Беннетт, еще несколько федералов – в штаб-квартире страховой компании в Чикаго. Оператор сотовой связи ждал отмашку для трассировки звонка в три часа.
