жалованье, как ученик, но что такое пять золотых, когда сиену продают за три монеты, а лазурит – за двадцать!
- И как это связано с его смертью? – напомнил художнику Ричард.
- Самым прямым образом, - ответил Вилль. – Мальчишка всё время пытался подзаработать. Хватался за любое дело, даже самое сомнительное. За пару дней до гибели он рассказал мне, что пришла богатая женщина и предложила большие деньги за портрет. Она была в маске, дала задаток. Герард был очень рад, я не придал этому значения – подумаешь, какой-то портрет по заказу, у нас таких десятки в год набираются. А потом парня нашли на улице, мёртвого. Городская стража проводила дознание, нам сказали, что Герард был пьян, отказало сердце, но Герард всегда был здоров, как бык, и никогда не пил. Ну так… если самую малость, по праздникам или когда отмечал особенно удачную работу…
Может, грабители? – предположила я, вспоминая «старушку», что напала на меня на улице.
- При нём был кошелёк с деньгами, - возразил художник. - Значит, Герард получил деньги за свой заказ. Но дело не стали открывать, списали на несчастный случай.
- Скорее всего, это и был несчастный случай, - заметил Ричард.
- Тогда с чего бы Герард потащился с заработанными деньгами не домой, а ко мне? Да ещё глубокой ночью? – мрачно хмыкнул господин Вилль и посмотрел сначала на Ричарда, а потом на меня угрюмым, тяжёлым взглядом. – Я жил тогда на улице Тополей, в самом центре. А у него была съёмная хибарка в Нижнем городе. И нашли парня утром, в аккурат в начале улицы, прямо под тополями. Нет, скажу я вам, Герард хотел что-то рассказать мне. Он мне доверял. И он что-то узнал, за что его и убили. А вы сами кто? Его родственники?
- Почти, - сказал Ричард с обманчивой любезностью. – Я – королевский маршал. И меня очень заинтересовала эта давняя история. Лучше бы вам, господин Вилль, закрыть свою мастерскую и пройти со мной. В полицейский участок.
Вряд ли бывший глава гильдии художников был рад такому знакомству. Но протестовать он не стал, тем более что первую же попытку к бегству Ричард быстро и безоговорочно пресёк, превратив её в последнюю.
Когда господин Вилль рванул к выходу, Ричард попросту поймал художника за шиворот и слегка встряхнул, приводя в чувство.
Это оказалось достаточно, и бывший глава покорно надел пальто, шапку, и отправился вместе с нами.
Я горела от нетерпения узнать, зачем Ричарду понадобилось доставлять старика в полицейский участок, и что будет происходить дальше, но мои надежды были пресечены так же быстро и безоговорочно.
Меня отправили под домашний арест, передав с рук на руки дядюшке, и дальнейшее расследование обещало проводиться без моего участия.
Стоя у окна, я уныло провожала взглядом удалявшегося Ричарда, а потом так же уныло посмотрела на портрет Беатрис Ратленд.
Пошёл снег, он заглушил свет солнца, в доме стало сумеречно, и поползли синеватые тени. Лицо женщины на портрете превратилось в мертвенно-бледную маску, и я невольно снова вспомнила напавшего на меня. У него было такое же бледное, с синеватым подтоном лицо…
А дядя сказал, что портрет нарисован как-то не так… В нём есть что-то странное… Незабудка словно приклеилась к ладони…
Что-то произошло – словно в моей голове выстрелила пробка из бутылки. Я повернула картину, поставив её набок, так, что теперь Беатрис Ратленд смотрела не вправо, а вверх.
И тогда я поняла, какую тайну скрывала картина, написанная Герардом Хохом, парнем, который был талантлив и мечтал разбогатеть…
Теперь я могла ясно видеть, что складки платка не свисали с макушки к подбородку, как бы им полагалось, а ниспадали от лица, как если бы женщина на портрете лежала на спине. И цветок нарисованная дама не держала в руке. Незабудка лежала на груди, и рука прикрывала цветок. Покойникам складывают руки на груди…
Незабудка – знак памяти.
А муха - знак смерти.
Это был посмертный портрет.
Беатрис Ратленд не могла заказать его и отправить сыну, потому что она была уже мертва. И кто-то заказал портрет покойницы и отправил картину сыну. И кто-то проклял эту картину.
Но кто? Зачем?..
Снегопад усиливался, и так лупил в окна, что стало совсем темно.
Я отошла от окна к настенному светильнику, держа в руках картину и внимательно разглядывая её. Я была уверена, что не ошиблась. Но как подтвердить догадку?
- Сесилия? – позвала леди д`Абето со второго этажа, перегнувшись через перила.
- Я здесь, - отозвалась я, пытаясь мысленно сопоставить всё, что знаю об этой истории.
- Надеюсь, вы не решили сбежать и сотворить снова какую-нибудь глупость? – заворчала леди, спускаясь ко мне. – Вы что там притихли?
- Леди д`Абето, - сказала я негромко, но очень чётко, - помните, в тот день, когда Алан Гаррет сообщил, что его величество королева Алария хочет арестовать Ричарда, вы сказали – «идите во дворец, обрадуйте упыриху». Вы ведь говорили про королеву Гизеллу? Почему вы её так назвали?
- Не знаю, - пожала плечами тётушка герцога. – Но она всегда казалась мне похожей на вампиров из сказок.
- Но почему? – продолжала допытываться я. – Скажите. Скажите первое, что придёт в голову.
- Зачем вам? – изумилась она. – Идёмте лучше пить чай. И вообще, я хочу яблочный пирог. Вы давно не баловали нас яблочным пирогом.
- Простите, но пока не до пирогов… - пробормотала я и снова уставилась на портрет. – Возможно, я понимаю, что происходит. Но мне не хватает какой-то маленькой зацепочки. Возможно, есть что-то, что кажется вам несущественным… но вы – единственная из нас, кто знал леди Беатрис и ее величество королеву Гизеллу в юности. Подумайте, почему вы так не любите королеву Гизеллу?
- Ну и вопросики… - буркнула леди и тоже посмотрела на портрет. – Я скажу, а потом вы донесете на меня, что леди д`Абето ненавидит королеву?
- О чем вы говорите, - упрекнула я её
- Шучу, - с раздражением ответила она, потом немного успокоилась, подумала и сказала: - Не знаю, что вам ответить. Вампиры – они ведь такие… скрытные… Красивые, заманивают, а потом – раз! – и вгрызаются в глотку. Гизелла напоминает мне их. Знаете, когда моей сестре достался король, её все ненавидели…
- И вы в том числе, - мягко подсказала я ей.
- И я, что
